Владимир Десятерик - Павленков

Губернатору поручалось «сделать распоряжение о снятии… с Павленкова фотографических карточек» в количестве 12 штук. Предполагалось поселить его в Ялуторовск «с учреждением… установленного полицейского надзора».

24 июня тобольский губернатор дает предписание Тюменскому окружному исправнику за № 3782 о пересылке Флорентия Павленкова в Ялуторовск, а начальника Тобольского жандармского управления просит назначить двух жандармов для сопровождения Павленкова к месту ссылки. Ялуторовский исправник также получает предписание (№ 3783) об учреждении полицейского надзора за Павленковым.

И еще один документ вынужден был подписывать тобольский губернатор. 10 июля 1880 года (№ 4214) он обязывает управляющего почтовою частью в Тобольской губернии «сделать распоряжение о передаче корреспонденции, адресуемой на имя… отставного поручика Флорентия Павленкова, на просмотр местного окружного исправника и о последующем уведомлять».

25 июня 1880 года в адрес тобольского губернатора поступила еще одна депеша из Главного управления Западной Сибири. Содержащаяся в ней информация, нетрудно установить, была получена от тверского губернатора. Во время содержания в Вышневолоцкой политической тюрьме Павленков «заявил члену Верховной распорядительной комиссии князю Имеретинскому, при осмотре им сей тюрьмы, ходатайство о разрешении прибыть в Петербург для устройства своих имущественных дел». В депеше сообщалось, что после доклада начальнику этой комиссии его сиятельство «соизволил приказать объявить Павленкову, что в настоящее время просьба его не может быть удовлетворена, но если на новом месте жительства Павленков до конца сего года не подаст повода к замечаниям, то тогда может быть возобновлено ходатайство о смягчении его участи». Из депеши явствует, что Павленков был отправлен из Вышневолоцкой тюрьмы в Западную Сибирь 9 мая 1880 года.

Все эти поручения нужно было довести до сведения ссыльного. Предписанием № 3994 тобольский губернатор требовал от ялуторовского исправника взять подписку от Павленкова о том, что ему было объявлено данное распоряжение. 18 августа 1880 года ялуторовский окружной исправник Розанов пересылал полученную от ссыльного расписку.

8 июля 1880 года ялуторовский окружной исправник в рапорте тобольскому губернатору сообщал точную дату прибытия Павленкова к окончательному месту ссылки. Приведем этот документ со всеми особенностями полицейского стиля: «При отношении тюменского окружного исправника от 1-го июля сего года за № 942, прислан отставной поручик Флорентий Павленков для водворения его на место жительства в город Ялуторовск, которым и водворен 2-го сего июля, с учинением над ним полицейского надзора. О чем Вашему превосходительству имею честь донести, на предписание, от 24 июня сего года за № 3783».

14 июля ялуторовский окружной исправник в рапорте тобольскому губернатору доносил, что ссыльный-де прислан ему «не по форме». И сообщал: «…копии со статейного о нем списка и фотографической с него карточки мне до настоящего времени не выслано».

На документе сохранилась лаконичная резолюция: «Нужное исполнить». 18 июля сведения об этом пошли исправнику. А 21 июля губернатор ставил в известность о водворении Ф. Ф. Павленкова в Ялуторовск также генерал-губернатора Западной Сибири и Третье отделение.

21 июля 1880 года тобольскому губернатору докладывал управляющий почтовой частью в Тобольской губернии о том, что поручение его выполнено и почтовой конторе в Ялуторовске соответствующее поручение дано.

26 августа ялуторовский окружной исправник пересылает на рассмотрение управляющего Тобольской губернией прошение от Павленкова на имя министра внутренних дел о разрешении ему въезда в Санкт-Петербург. Чтобы не закралось никакого сомнения в его собственном служебном нерадении, исправник повторяет сведения, что соответствующий отказ в такой просьбе ссыльному был своевременно сообщен. На рапорте была поставлена резолюция: «По справке, как был аттестован в поведении, представить».

Но о чем же просил сам Ф. Ф. Павленков? Письмо его сохранилось: «Господину министру внутренних дел, генерал-адъютанту, графу Лорис-Меликову от находящегося в административной ссылке отставного поручика Павленкова.

Прошение

В апреле месяце я просил Ваше Сиятельство, через князя Имеретинского, о разрешении мне въезда в Санкт-Петербург. В ответе на это прошение Вы приказали мне объявить, что не можете его удовлетворить так скоро, как я бы желал, но что в конце настоящего года, если за все это время обо мне не последует никаких замечаний, я могу возобновить свое ходатайство.

Основываясь на такой Вашей резолюции и зная, что с моей стороны не было никаких поводов к дурным замечаниям, я — с наступлением последней трети года — решаюсь возобновить перед Вашим Сиятельством мое прежнее ходатайство, тем более, что официальное течение бумаг делает невозможным мое фактическое освобождение ранее октября.

Отставной поручик гвардейской артиллерии Флорентий Павленков. Ялуторовск (Тоб. губ.) 22 августа 1880 года».

Официальное «прошение» было передано по установленным каналам — через местного губернатора, а другое, более пространное, неофициальное, Флорентий Федорович решает передать друзьям в Петербург, чтобы они нашли возможность доставить письмо лично министру внутренних дел графу М. Т. Лорис-Меликову.

В этом документе содержатся сведения об истинных причинах, которые послужили основанием ареста Павленкова, содержания его в тюрьмах и ссылки в Западную Сибирь. Он разбивает все возведенные против него обвинения и требует прекратить неоправданные гонения, которым подвергается.

«Ваше Сиятельство! — пишет Флорентий Федорович. — Будущий историк III отделения, честь упразднения которого принадлежит Вам, должен будет сказать, что последней его жертвой был петербургский издатель, некто Ф. Павленков, которого — при появлении на государственной арене графа Лорис-Меликова — сослали в Сибирь не только без суда и следствия, но даже без всякого объяснения причин и без каких-либо то ни было допросов. Причины эти так тщательно скрывались, что об них не только не знал пострадавший, но даже те высокопоставленные лица, которые принимали в нем участие и желали узнать истину.

Но это будет сказано не так скоро, а пока положение мое в высшей степени прискорбно, почти невыносимо: будучи выслан без объяснения причин, я лишен всякой возможности привести в свою защиту какие-либо оправдания. Что отвергать, против чего представлять возражения и доказательства — я не могу даже и придумать. Те туманные сообщения, которые до меня дошли в последнее время частным путем, окончательно сбивают меня с толка. Так, например, один мой близкий знакомый говорит, что будто бы моя фамилия найдена в списках тайной типографии, открытой в Саперном переулке. Хотя это вполне немыслимая вещь, но попробую допустить на минуту существование факта, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.