Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

Михеев чуть помедлил, хотя ответ у него фактически был заготовлен.

— Желательно, сам понимаешь, избежать, — не дал он полного согласия и лишь после этой оговорки добавил: — Если другого выхода не будет, тогда берите и сразу в работу. «Добро» сейчас посылаю тебе. Новенького за ночь, конечно, ничего нет?

— Нет пока…

— Что это у тебя сипловатый голос? Ты, видать, не спал?

— Не спал, — сознался Никита Алексеевич и даже пошутил: — Боялся проспать «Выдвиженцев», а то потом не то что не приляжешь, а и не присядешь.

— Да, дело, сам понимаешь, серьезнейшее, — поддержал Михеев и требовательно добавил: — Только для отдыха находи время. Голова должна быть светлой. До встречи с командующим округом успеешь часок соснуть. Исполняй!

Почти ежедневно Анатолий Николаевич мысленно успевал побывать в военных округах на западе и на востоке, в южных армиях и на флотах, и уж конечно в Киевском Особом военном округе, напоминающем о себе настойчиво и тревожно. Начавшаяся с февраля интенсивная переброска немецких войск к советской границе дополнялась еще и подозрительной активностью их военной разведки. Агентура, в основном проникшая к нам из-за кордона, занималась не только сбором военной, экономической информации. Обобщенные показания арестованных агентов выявили необычайный интерес абвера к западным военным округам страны. Враг пристально выявлял обстановку в обширной приграничной полосе, спешно обновлял штабные карты, уточняя сельские дороги, мосты на малых реках — их надежность и проходимость, топи и болота, обширные лесные поляны — для вероятной посадки самолетов. Это было уже похоже на практическую цель.

Именно об этом сейчас докладывал Михееву старший батальонный комиссар Пригода — заместитель начальника оперативного отделения управления, только что вернувшийся из командировки с Украины.

Михеев достал из сейфа и развернул во весь стол карту, на которой аккуратными условными треугольничками, кружочками — черными, красными, синими и зелеными — были обозначены разведывательные и учебные центры абвера, в основном в Польше, а на советской территории — ликвидированные очаги вражеской разведки, активные гнезда оуновского подполья, расчеркнутые стрелками связей, пересекающими кое-где целые области.

Не случайно Михеев командировал в западные военные округа руководящих сотрудников из аппарата управления с заданием разобраться на месте в оперативных делах и обстановке, в целенаправленности чекистской работы и контактах особых отделов с политорганами частей и соединений.

Пригода докладывал:

— Активность абвера возросла. У него больше стало центров армейской разведки, каналов их связей и попыток проникновения через границу, учебных подразделений, в которые вербуют кадры оуновцев, — водил указательным пальцем по карте Михаил Степанович, как бы подчеркивая этим важность сказанного. — За оуновцев надо браться основательно, — сказал он убежденно. — Немцы делают на них серьезную ставку. И украинские националисты угодливо сотрудничают с абвером, поставляют кадры для разведшкол, помогают в переброске агентов, диверсантов. Необходимо глубже знать оуновскую сеть изнутри. Работы уймища, боюсь, что справиться с ней двоим сотрудникам в особом отделе округа — непосильная задача…

Михеев внимательно слушал Пригоду, легонько кивал, соглашался с выводами. Спросил:

— Какие же у вас предложения?

— По-моему, — кашлянув, ответил тот, — необходимость создания нового контрразведывательного отделения настолько ясна, что не требует обсуждения…

— Ясна? Так и говори: «Считаю, надо…» или «Необходимо то-то», — взмахнул широкой ладонью Михеев. — А то дипломатничаешь: «Вопрос настолько прост, что не требует ответа». Мы не на посольском приеме. Понятно?

— Куда понятнее, — сразу откликнулся Пригода, добрея лицом. — Считаю, надо разработать штат нового отделения. С финансами вот только как?

— Готовьте проект приказа, — сказал Михеев. — Что касается финансов, то уже заручился кое-какой поддержкой, а пока, чтобы не терять времени, обойдемся за счет наличных штатных единиц.

Он сложил карту и положил ее в сейф. Присаживаясь к столу, спросил:

— Кого из киевского аппарата вы можете рекомендовать начальником отделения?

— Вполне подойдет старший оперуполномоченный Грачев.

— Грачев, говорите? — задумался Анатолий Николаевич. — Пожалуй… Крепкий мужчина, цепкого ума, похвальной оперативности. Ворчун, правда. Только, думаю, он полезнее будет на посту заместителя. Понимаете почему?

— У заместителя работы больше, — отшутился Пригода.

— И то верно, — поправил упавшую прядь волос Михеев. — На нем будет руководство разведывательной работой в особых отделах армий округа. Думаю, Грачев самая подходящая кандидатура для этого. Тем более опыт уже имеет…

Только теперь Михаил Степанович понял замысел начальника управления во всей полноте. И подумал о том, как это он упустил такое активное звено, действующее непосредственно в приграничной зоне, как особисты армий округа. Им сподручнее работать на месте. И не только выявлять врага, но и проникать в сеть абвера, в его учебные центры.

— Заманчивые перспективы, — заключил Пригода.

Но Михеев выразил неудовлетворение:

— Хвастаться нечем.

Пригода не понял его.

— По хвостам бьем. А нам надо опережать события. Предложений не вижу с мест, продуманной инициативы. Ярунчиков на этот счет не высказывал соображений?

— Нет, разговора не было.

Михеев задумался, постукивая карандашом по столу. Пригода воспользовался паузой, продолжал докладывать:

— Кое-где в штабах неверно понята наша реорганизация, передача особых отделов из подчинения НКВД в Наркомат обороны. Командование частей поручает контрразведчикам всякого рода расследования, вплоть до включения в комиссии по ревизии складов.

— Этого еще не хватало, портянки считать! — изумленно произнес Михеев; в его голосе было и удивление, и недовольство. — Неужели трудно понять, что у контрразведчиков задачи государственной важности! Необходимо срочно разъяснить. Тут, наверное, без наркома и начальника Главного политического управления не обойтись. Кстати, какие отношения и контакты у особистов с политорганами?

Доставая из папки два скрепленных листа, Пригода стал рассказывать, казалось, вовсе не о том, о чем спросил Михеев:

— Отмечается повышенная бдительность красноармейцев. Известно, националисты используют любой подходящий случай для обработки населения, даже военных пытаются вербовать, склоняют к измене Родине. Воины, понятно, наслышаны об этом и, чуть что подозрительное, вмешиваются, да так рьяно, что порой без кулаков не обходится. В стрелковой дивизии шестой армии подо Львовом, в которой я был, красноармейцы здорово избили «националиста» и приволокли его к комиссару. Оказалось, схваченный всего-навсего болтун. Говорят, это не первый такой случай, потому политуправление округа циркулярно разослало специальное письмо. — Пригода положил перед Михеевым этот документ.