Григорий Ревзин - Колумб

Глаза Колумба темнеют, заволакиваются мечтой. «Доведется ли мне когда-нибудь побывать у этих берегов?»— срывается у него. Капитану нравится юношеская непосредственность рослого детины. Бывал ли он в плаваниях? Колумб называет средиземноморские порты, левантинские колонии. На лице капитана появляется презрительное выражение. Изъезженную «Латинскую лужу» он не считает хорошей школой для моряка. Научиться морскому делу можно только на море-океане, на службе у португальцев.

— Все же, — рьяно возражает ему Колумб, — обученные на Средиземноморье итальянские капитаны добились великой славы здесь, в Лиссабоне. С горячностью называет он Мануэля Пецаньо и его двадцать генуэзских капитанов, Бартоломео Перестрелло, Луиджи Кадамосто, Узодимаре, Антонио ди Нолли и многих, многих других. Видно, имена эти тешат патриотическое чувство Колумба и наполняют его сердце жаркой верой в счастливое будущее, уготованное для него самого.

Разговор кончается так же внезапно, как и начался. В порыве возбуждения Колумб пожимает руку капитана. «Мое имя — Христофор Колумб, я — бедный генуэзец, недавно прибывший в Лиссабон. Живу здесь тем, что черчу морские карты и продаю книги. Но если вам придется когда-нибудь услышать о человеке, открывшем новые пути в неведомые земли, знайте, что это сделал ваш покорный слуга». И широкими шагами, размахивая загорелыми большими руками, Колумб удаляется от смеющегося, пожимающего плечами соотечественника.

Христофор не мог жаловаться на первый период жизни в Лиссабоне. После ткацкого станка работа чертежника заключала в себе много привлекательного. Совместно с братом он занялся прибыльным ремеслом копировщика морских карт. Заказчиками братьев были народившиеся в то время колониальные компании, которым Альфонс V передал право торговли в африканских водах. Карты Колумбов были хорошо выполнены. Как говорил впоследствии Христофор, бог наделил его талантом и ловкостью рук для рисования географических карт и нанесения на них городов, рек, гор, островов и портов.

Брат Христофора Колумба — Бартоломео

Надо сказать, однако, что в этой области больше преуспевал младший брат. Работа выполнялась под его руководством. Бартоломео был в некоторых отношениях сильнее Христофора. Крепко посаженная на плечи, почти квадратная голова Бартоломео была хорошо приспособлена к систематическому труду. В течение долгой совместной жизни младший брат олицетворял холодный расчет и практическую сметку.

Судя по дошедшим до нас портретам, братья принадлежали к разным типам. Бартоломео был молчалив от природы, замкнут в себе. Подобные, не блещущие талантами и личным обаянием люди прокладывают себе путь в жизни лишь упорным трудом.

Христофор не мог подолгу корпеть над чертежами. Он чувствовал, что заложенная в нем, подобно туго закрученной пружине, жизненная сила должна найти себе приложение где-то вовне, в живом общении с людьми, в движении и действии. Он охотно перемежал поэтому черчение карт с другим промыслом — книготорговлей.

Искусство книгопечатания еще только начало распространяться по всей Европе. Печатные книги стали проникать в Португалию из итальянских республик, немецких и фламандских земель, незадолго до прибытия туда Колумбов. Вместе с латинской библией и евангелием появились в продаже печатные труды древних географов — Пампония Мелы, Страбона, Солинуса, Птолемея. Большой спрос среди мореходов имел астрономический альманах «Эфемериды», составленный Региомонтанусом. Таблицы «Эфемерид», дававшие расчет передвижения солнца и луны среди звезд, помогали определять положение судна в море.

Эти книги облегчили Колумбу доступ в дома моряков, купцов и ученых. С помощью старинных латинских трактатов он завязал многочисленные знакомства. Как и многие другие люди сходного с ним склада, Колумб прекрасно сознавал силу своего обаяния. Располагающая внешность позволяла легко устанавливать первое общение. Но успех довершали внутренние его достоинства. Для каждого он находил обходительный разговор, ласковую улыбку. Он мог часами беседовать с монахами, торговцами. Однако предпочтение отдавал он тем, кто был связан с морем. Он искал общения с лицами, причастными к разведывательным экспедициям. Все, что относилось к плаваниям для открытий, заставляло трепетать в нем самые сокровенные струны, он весь загорался. Эмоциональная напряженность прорывалась в образной темпераментной речи. Это делало его привлекательным собеседником даже для людей, стоящих выше него по своему опыту и знаниям. К тому же он владел искусством втягивать в беседу и оживлять ее неожиданными вопросами.

Карта мира Помпония Мелы

Счастливый случай привел однажды Колумба в дом знаменитого немецкого астронома и космографа Мартина Бегайма, нюренбержца, жившего в Лиссабоне в качестве приглашенного королем советника. Бегайм, как и его учитель Региомонтанус, обладал всей суммой географических познаний, накопленных за две тысячи лет древними, христианами и маврами. В Лиссабоне он трудился совместно с королевскими врачами Родриго и Иосифом над усовершенствованием астролябии, служившей мореходам для определения географической широты местонахождения судна.

Колумб предложил астроному новые книги. Бегайм отобрал нужные ему тома, уплатил следуемые деньги, но торговец не уходил. Окинув взглядом комнату, он заметил висевшую на стене карту, на которой нанесены были южные экспедиции португальцев. Указывая на карту, Христофор говорит:

— Со времени экспедиции Жиля Иннеса до плавания Сантарема протекло тридцать шесть лет. Не считает ли достопочтенный сеньор, что не меньшее количество лет пройдет, прежде чем храбрые португальские моряки доплывут до Индии?

Бегайм вскидывает глаза на торговца.

— Вы, почтеннейший, видно, не знаете этих мест. Вашему вопросу должен предшествовать другой: доплывут ли когда-нибудь? Все зависит от того, какой хвост окажется у этого континента. Если такой, — Бегайм проводит на карте длинную линию Птолемея, соединяющую край Африки с юго-восточной Азией, — то добраться до Индии будет мудрено.

— Но не думает ли достославный сеньор, что великие труды блаженной памяти инфанта Генриха могут пропасть даром? Не следует ли искать другого пути к золотым кровлям Чипанго и к Тысяче Пряных островов, окружающих Катай?

— Мой друг, — смеется Бегайм, — португальская корона на пути к пряностям, благовониям и жемчугу Востока нашла золото и чернокожих Гвинеи. Есть чем утешиться на случай неудачи. Португалия сейчас богаче, чем когда бы то ни было раньше.