Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений

И знаменитая Венера
Напрасно силится увлечь
В любви революционера
Безукоризненностью плеч.

Нет, не она его пленила,
Стройна, прекрасна и бела,
Он вспоминает воды Нила
И смуглых юношей тела.

Пусть должен он в аллее сада
Дышать с ней воздухом одним,
Ему не радость, а досада
Ее заигрыванья с ним.

Пусть у нее пылают ушки,
Пускай ей страсть вздымает грудь,
Томленье этой потаскушки
Его не трогает ничуть.

Ужель она не понимает,
Что не ее любовный ток,
А ветерок приподнимает
Многозначительный листок?

Напрасно нежности разлив
Душа укрыть в себе хотела,
Прикосновеньем и сквозь лиф
Уже волнует это тело.

Но милый образ так жесток,
Теперь, тревожа, будет сниться
Над бровью легкий завиток,
Почти коснувшийся ресницы.

Когда простую жизнь я скукой рассеку
И мне надоедят стихи, дела и лица,
Я брошу всех и все, поеду в Мексику,
Чтоб телом и душой кой-как расшевелиться.

Из Калифорнии, минуя Гуаймас,
У Рио-дель-Норте, восточней Аризоны
Я в прерию вступлю, где рыщут и сейчас
Искатели следов, индейцы и бизоны.

Я буду обсыхать и греться у костра,
Спать где-нибудь в кустах закутавшись брезентом,
И подкупив бродяг десятка полтора,
Провозглашу себя техасским президентом.

И даже может быть кого-нибудь убью,
Иль к первой встречной вдруг воспламенев не в меру,
Я потащусь за ней через Колумбию
Куда-нибудь на юг, в Бразилию иль в Перу.

Вчера от скуки мне растягивало рот
Пока свои стихи читал один из «нео»;
Зачем я должен жить близ Яузских ворот,
А не под сенью пальм на острове Борнео?!.

Там до сих пор стихов не пишут дикари,
Не оглашают их с напыщенностью жалкой,
Там правило одно: словами не кори,
А бей по голове бамбуковою палкой.

В воскресный день с утра ты не услышишь там
Тупой гармоники и хилой мандолины,
Там ярой музыкой ревет гиппопотам,
Кричат пронзительно фламинго и павлины.

Там женщину любить не помешает муж
И просто овладеть туземкою и белой:
Подстереги ее, легонько оглаушь,
Тащи к себе и с ней все, что захочешь делай.

А надоест она иль станет докучать,
Гони ее скорей без всяких объяснений,
И будь уверен, что ни суд и ни печать
Не выскажут тебе своих особых мнений.

Там непосредственность не стыд и не изъян,
Там трезвый взгляд на жизнь не искажает призма,
И при желании у прытких обезьян
Возможно наблюдать зачатки коммунизма.

Пугая логикою зверской,
Скрипя как старая кровать,
Опять какой-нибудь там Терский
Начнет меня критиковать.

В стихах не больше понимая
Чем в астрономии пифон,
Он словно дачник в вечер мая
Заводит гнусный граммофон.

Но я держать пари намерен
Хотя б на тысячу рублей,
Что глуп как самый сивый мерин
Сей мудрствующий водолей.

И вот от этакого нео —
Классического сапога,
Сбежишь не только на Борнео,
А даже к черту на рога!..

Где облака подобно ленте
В густую зелень вплетены,
Он на гранитном постаменте
Стоит у каменной стены.

Быть может прошлое лелея,
Он вспоминает в этот час
И царскосельские аллеи,
И николаевский Кавказ.

Столетний парк давно запущен,
Тут поневоле загрустишь;
Ах, если б вновь любезный Пущин
Вспугнул Михайловскую тишь.

Иль отогнав его сомненья,
Здесь, на клочке родной земли,
Тяжелый плен уединенья
С ним разделила Натали.

Но вместо взбалмошной кокетки,
Успокоением даря,
Сквозь загоревшиеся ветки
К нему ласкается заря.

И он с беспечностью лицейской
Глядит туда наискосок,
Где у Венеры Медицейской
Отбит классический сосок.

генерала Людендорфа о дислокациях и операциях
войсковых частей, действующих на этом фрон
те, главнокомандующему фронтом фельдмарша
лу Гинденбургу в начале 1915 года.
– «Пока еще резервы есть у нас,
Нам нужно не откладывая больше
Широкой операцией зараз
Добиться оккупации всей Польши.

Все говорит решительно за то,
Что здесь успех нам важен чрезвычайно,
Что там сейчас прорыв немыслим, что
Удастся нам склонить фон Фалькенгайна.

Его Величество же без труда
Мы убедим, тем более, что в этом
Поддержит нас с охотою всегда
Фон Гетцендорф своим авторитетом.

Момент назрел и это ясно всем!..
Мной план уже детально разработан
С расчетом к будущей зиме совсем
Россию вывести из строя… Вот он: —

ХIII-ый и V-ый корпуса,
Они всегда сражались безупречно,
Минуя Августовские леса,
Стремительно захватят Молодечно.

Прикроет фланг базируясь на Торн
Фон Шольц с двумя бригадами ландштурма,
И быстро энергичный фон Эйхгорн
Под Ковну перебросится для штурма.

Фон Мюльман клином врезываясь в бой,
Для Рененкамфа явится преградой,
Удерживая Неман за собой
6-ой артиллерийскою бригадой.

Между собой не тратя лишних слов,
Пока в войсках решимость не остыла,
Фон Франсуа и Отто фон Белов
Зайдут к Новогеоргиевску с тыла.

Едва ль продержится он долго, коль
Двенадцатою армией ударив,
Его Высочество принц Леопольд
Отбросит Драгомирова за Нарев.

С фон Гальвицем проследует в обход
Дивизия 177-ая,
И фон Линзинген выйдет на Стоход,
Брусилова у Луцка зажимая.

А фон Макензен с юга, от Карпат, —
Его маневр не может быть неверным, —
Произведет двухфланговый охват
Гвардейским и XVII-ым ландверным.

XX-ый корпус следуя с VIII-ым
Форсирует на Висле переправу
И фон Базелер точным и прямым
Ударом в лоб прорвется на Варшаву!..»