Н. Никитин - Преступный мир и его защитники

Другой свидетель, бывший юрисконсульт «Россиянина» И. М. Кнорозовский, касаясь внутренних порядков в обществе, отозвался о покойном де Росси как о необыкновенном труженике. По его словам, де Росси работал как вол и, являясь раньше всех в правление, уходил домой позже всех. Обладая удивительной памятью, он педантично относился к делу и не покладал рук до полного утомления. Тем не менее, по словам свидетеля, де Росси совершенно не знал транспортного дела, которым стал руководить в «Россиянине». Обыкновенно он придерживался ложного взгляда, что если агент общества будет приобретать его акции, то он и сам сделается заинтересованным в развитии его деятельности. Между тем такой агент, делаясь акционером, начинал влиять на правление и переставал быть подчиненным лицом, отчего значительно страдали интересы общества.

Дело в «Россиянине» было поставлено настолько широко, что действительно нетрудно было ошибиться относительно его прибыльности. Даже сам свидетель, близко стоявший к правлению, одно время заблуждался и думал, что общество отлично работает.

В общем, большая часть свидетельских показаний, как и обвинительный акт, касались, главным образом, покойного де Росси. Он был центром, вокруг которого группировались все алчущие «теплых» местечек. Сам любя деньги, он щедро раздавал их и другим лицам, которые так или иначе сумели примазаться к «Россиянину». Касса общества сплошь и рядом выдавала, по распоряжению своего полномочного хозяина, всевозможные «ссуды», «наградные», «отступные». Ознакомившись с деятельностью правления «Россиянина» времен диктаторства де Росси, ревизионная комиссия пришла к убеждению, что правление производило расходы за счет общества, нисколько не сообразуясь ни со средствами его, ни с действительной потребностью. Такой убыточный образ действий, по мнению ревизионной комиссии, должен быть всецело отнесен на счет самого директора-распорядителя. За какие-нибудь полтора года «Россиянин» истратил на жалованье правлению 95 490 рублей и служащим только в Петербурге — 119 592 рубля. На одни канцелярские расходы за это время пошло 12 326 рублей. Всего же на расходы главного управления «Россиянина» было выписано из кассы 281 740 рублей и на содержание агентств — 261 357 рублей. На командировки и разъезды по ордерам де Росси было отпущено 71 552 рубля, причем никаких оправдательных документов по этому расходу не было представлено.

Неудивительно, что 6 июня 1893 года де Росси вынужден был наконец доложить правлению, что ввиду недостатка оборотных средств он не в силах более вести дела общества и что «если 9 июня не последует усиления кассы на сумму не менее 100 000 рублей, то дальнейшее производство операций будет совершенно невозможным». В тот же день А. С. Семенов отказался от должности директора, а через месяц и Э. Ф. Пипер уведомил правление телеграммой из Берлина о своем отказе от службы в обществе. Когда в решительный момент пришлось оказать денежную помощь гибнущему «Россиянину», то де Росси заявил, что у него не имеется ни копейки. В свою очередь, Семенов с Пипером также сослались на полное отсутствие средств. 17 августа была назначена особая комиссия из представителей министерства финансов и внутренних дел, которая занялась подробной ревизией дел общества. Денег в кассе «Россиянина» к 1 октября оказалось всего лишь 939 рублей.

Подсудимый Э. Ф. Пипер в своем объяснении, главным образом, ссылался на покойного директора-распорядителя. По словам Пипера, акционером злополучного «Россиянина» он сделался случайно, по приглашению де Росси, которого знал раньше как своего бывшего начальника по службе в Главном управлении почт и телеграфов. Не обладая деньгами, Пипер сначала отказывался от приобретения акций, но де Росси пообещал ему место директора правления, и он прельстился. После, когда де Росси сделался директором-распорядителем, он, по выражению Пипера, так «околдовал» членов правления, что они беспрекословно выдали ему неограниченную доверенность. В январе 1893 года, перед отъездом Пипера за границу, к нему на квартиру пришел А. С. Семенов и незаметно подсунул для подписи какой-то протокол правления. После оказалось, что в этом протоколе говорилось о выдаче Семенову аванса за фрахты в сумме на 140 000 рублей.

Со своей стороны, подсудимый А. С. Семенов сослался на поквйного директора Российского комиссионного банка И. А. Слепушкина, который убедил его сделаться акционером «Россиянина», обещая устроить его в это общество директором. Сделавшись затем председателем правления «Россиянина», Семенов, по его словам, «свято и честно справлял свои обязанности, как подсказывали долг и совесть». Если же общество и погибло, то только вследствие «неблагонадежности некоторых лиц», беспрерывных судебных процессов и закрытия его административным порядком. Наконец, Семенов находил, что само правление «Россиянина» отнюдь не должно отвечать за деятельность своего директора-распорядителя, тем более что о незаконных действиях последнего правлению ничего не было известно. Де Росси только слишком широко воспользовался выданной ему от правления доверенностью.

Суд все время не переставал интересоваться «широкой» деятельностью главаря «Россиянина». Уже с первых дней вступления на должность директора-распорядителя де Росси дал понять о той важной роли, какую он намеревался играть в делах общества. Между прочим, ему не понравился князь Н. И. Вадбольский, занимавший ответственный пост председателя правления. Последовал целый ряд неприятностей и резких столкновений между ним и де Росси. Последний, видимо, стремился совершенно устранить князя Вадбольского от какого бы то ни было активного участия в делах «Россиянина», едко критиковал все его распоряжения и оказывал противодействие на каждом шагу. В результате князь Вадбольский вышел из состава правления.

Свидетель В. А. Евреинов, сложивший с себя должность председателя ради де Росси, чтобы не «тормозить» дело, сделал на суде краткий очерк возникновения общества. Его многие знали как бывшего преподавателя коммерческого училища, а Слепушкин был еще учеником при нем. Свидетель этот категорически отрицал факт получения князем Вадбольским «отступного» в 24 000 рублей. Князь с негодованием говорил об этом и желал во что бы то ни стало выяснить это некрасивое обстоятельство. Оказалось, что «отступное» взял П. Черемисинов якобы для передачи Вадбольскому. Узнав об этом, возмущенный князь несколько раз заходил к Черемисинову, но тот почему-то каждый раз не оказывался дома. Князю Вадбольскому удалось все-таки захватить его врасплох в правлении, но когда, решившись потребовать объяснений, он крикнул: «Стой!» — струсивший Черемисинов малодушно убежал.