Алил Давыдов - Учитель

Вот его комментарий: «Газета «Буйнакские известия» печатает исследования «Меценаты» Булача Гаджиева о том, что Морозовы, Мамонтовы, Третьяковы имелись в Дагестане.

Булач Гаджиев предложил читателю увлекательный очерк о выдающихся своих земляках. Очерк Булача Гаджиева читается с большим интересом, насыщен примерами, весьма привлекательными и полезными для нашей жизни».

Холм с непривычным для дагестанского уха названием Беловеская горка растянулся на несколько километров западнее Буйнакска, поднявшись над городом не менее чем на 200 метров. Горка дорога нам по многим причинам. Лет 40 назад на ее скалах, это когда идешь в сторону озера, будет с правой руки, я обнаружил около ста рисунков, изображающих начиная от разнообразных животных и сцен охоты и кончая примитивными рисунками дагестанской арбы.

На горке для существования человека имелись определенные условия: разнообразный животный мир, великолепные леса, изобилие воды и более мягкий климат, чем сейчас.

Во времена Кавказской войны, как и на скале Кавалер-Батарея, на Беловеской горке имелся наблюдательный пункт, чтобы с этой стороны мюриды Шамиля не могли бы нанести внезапный удар по укреплению Темир-Хан-Шура.

Не меньшее значение для противоборствующих сторон играла горка и в годы Гражданской войны.

Установи на ней батарею пушек, и город вынужден был бы покориться такой силе. Именно так случилось в конце марта 1920 года.

На юге Темир-Хан-Шуры и на Беловеской горке тайно скопились краснопартизанские отряды. Хотя в городе распространялись тревожные слухи, однако открытой паники среди деникинцев не проявлялось.

Мало того, на тумбах по Аргутинской улице пестрили объявления, извещающие, что «сегодня для широкой публики в зале женской гимназии будет прочитана лекция «О положении в России». И на самом деле, вечером 27 марта офицеры и местная знать собрались, куда их созывали организаторы лекции.

В середине беседы какой-то полковник по одному стал окликать офицеров. К ним присоединились и гражданские лица со своими дамами.

Панику вызвал слух о каком-то ультиматуме большевиков. В ту же ночь деникинцы отступили в направлении Порт-Петровска.

А утром 28 марта 1920 года повстанческие отряды со стороны Атланозеня и Беловеской горки спустились в Темир-Хан-Шуру и праздновали установление Советской власти.

В 1919–1920 годах в связи с гражданской войной, когда одна власть сменялась другой, началась беспорядочная рубка леса и на Беловеской горке.

Прекрасная зона отдыха и своеобразные «легкие» Темир-Хан-Шуры исчезли с лица земли. Вместо густо росших деревьев остались одни пни. Был истреблен и животный мир.

С тех пор, по истечении 80 лет, тонкие стволы дубняка никак не могут разрастись. Высох и родник, который протекал у подножья скалы Таш-Кутан, отмеченной, как я писал выше, рисунками древних охотников.

Через короткое время после нападения Германии на Советский Союз на Беловеской горке появился наблюдательный пункт, а точнее сказать, маленькая комната, сколоченная из досок и фанерных листов. Одна табуретка и полевой телефон «украшали» ее внутренность.

Об этом я знаю не понаслышке. Раз в неделю по приказу штаба МПВО города я с группой старших ребят школы № 5 дежурил на макушке Беловеской горки: следили за небом. Ночью часть учащихся несла вахту, другая отдыхала в домике. Обо всем подозрительном мы сообщали по телефону в штаб.

После Великой Отечественной войны прямо на глазах город стал разрастаться за счет переселенцев, спустившихся с гор. Особенно быстро застраивался восточный склон Беловеской горки.

Появились улицы, которые почему-то стали называть именами классиков русской литературы: Толстого, Достоевского, Чехова, Островского.

Не могу сказать, что дома, возникшие на этих улицах, украшали наш город. Вид на горку был размазан. Приходилось со всем этим мириться, так как горцы, не выдержав тягот войны, бежали в город и строились, не придерживаясь никаких правил архитектуры и градостроения.

Если жители города отнеслись к беженцам с пониманием, то природа жестоко отомстила. В ночь на 25 января 1990 года под оползнем оказались десятки людей, домов, а всего пострадало более сотни строений. Столько же в аварийном состоянии находится по сей день.

Всеми правдами и неправдами многие жители не покидают дома, хотя угроза того, что произошло в январе 1990 года, не снята с повестки дня и сегодня. Ныне на Беловеской горке установлен телеретранслятор, который устойчиво принимает из Махачкалы три программы по первому, второму и седьмому каналам.

… Я интересовался, почему холм, нависший над городом, носит имя некого Беловеского. Однако вплотную этим вопросом занялся только в конце 70-х годов. Первым делом я отправился в семью Беломазовых, коренных темирханшуринцев.

Мария Беломазова еще до революции окончила женскую гимназию, знала много историй, связанных с нашим городом. Дочь ее, Галина, училась со мной в школе № 1. Начитанная, любознательная, она также могла быть мне полезной.

Итак, я постучался в квартиру Беломазовых. Мать и дочь оказались дома. Сказав, по какому поводу беспокою их, раскрыл блокнот и вот что узнал от этих двух женщин:

«Адам Беловеский имел роскошный сад. В нем, отражая синь неба или бегущие по небу облака, покоился большой пруд, в котором водилось множество черепах. Они выползали греться на сушу, но при появлении людей поспешно уходили в воду.

Беловеским принадлежали два дома. Тот, что выше, представлял собой постройку дачного типа, с большой верандой. Рядом находилась красивая беседка, увитая хмелем.

Сад Беловеских с верхнего дома тянулся до нынешней ул. Красной, где стоял второй дом из кирпича.

Адам Григорьевич Беловеский

Сад от улицы, ведущий на макушку горки, был отгорожен колючей проволокой. За нею пролегала канава, которая почему-то всегда была влажной, хотя по ней только в дождь урчала вода. Детвора там собирала ежевику.

Беловеские разводили яблони, груши, черешню, персики.

Урожаи бывали высокие, иначе чем объяснить, что в этом же саде действовал небольшой консервный завод. На банках пестрели очень красивые этикетки с печатью императорского двора. Свою продукцию – компоты и варенья – Беловеские поставляли царскому семейству».

Затем я встретился и с сестрами Лебедевыми. Младшая из сестер вспомнила: «Мой отец, как вы знаете, работал на почте. Беловеским поступало много корреспонденции. Из уважения к Адаму Григорьевичу родитель пешком отправлялся на их ферму. Это к вечеру. Отца обычно сопровождала я. Мы часто заставали жену Беловеского Марию Иосифовну за доением коровы. Не было случая, чтобы добрая женщина не угостила меня парным молоком.