Федор Палицын - Записки. Том II. Франция (1916–1921)

В наставительном и державном тоне по отношении союзников, как будто в центре всей военной борьбы – американская армия, а все остальное только спутники, он говорит, что условия перемирия – дело военного совета и что могут быть приняты только такие условия, которые обеспечат современное военное превосходство Америки и союзников.

Президент вполне уверен, что союзники не согласятся на перемирие до тех пор, пока германская военная сила будет придаваться незаконным и противочеловеческим приемам, в которых она упорствует. И, развивая в дальнейшем указаниями о действиях на море во Фландрии и Франции, он добавляет, что пока такие бесчеловечные акты и разрушения будут, борющиеся против Германии не согласятся на прекращение военных действий.

P.S. 25-го X Бальфур в Лондоне произнес речь, в которой он указывает, что ни в каком случае колонии Германии не могут быть восстановлены.

Сегодня я был у Франсуа Марсаля. Прочтя летом в Temps о сформировании организации Вернейля и создании в России подобной же организации из французов с целью поддержать экономические интересы Франции и борьбы с Германией, я думал, что у него будут сведения о том, что делается у нас. Никаких сведений о России у них нет, и должной организации в России тоже не имеется. Финансовые меры, о которых мне говорил в августе Франсуа Марсаль, вследствие несогласия Англии и Америки не могли быть проведены. Между тем проведение монетной меры очень важно. Конец анархии может наступить тогда, когда наша монетная система потеряет безусловно всякую ценность. Но англичане и американцы обменом ее поддерживают.

Марсаль, который, по-видимому, принимает дела России близко к сердцу, сказал мне: если в марте во Франции были бы влиятельные люди, считавшие, что России надо помочь, то число их на ⅔ уменьшилось.

Иначе говоря, Франция, т. е. государственные ее люди, для России нечего не сделают, и предоставив ее дела естественному ходу, будут исключительно заботиться о себе. Претендовать на это нельзя, но я думаю, что идя рука об руку по этому пути, дело шло бы успешнее. Нет никаких оснований думать, что Англия и Америка пойдут по иному пути, т. е. забудут себя и будут думать о нас. Им самим не ясно, что такое Россия, что ей нужно. Современный порядок считается как порядок для России желанный, создавшийся по желанию народа. И зачем они будут вмешиваться во внутренние наши дела? Царское иго свергнуто, теперь в России желанная свобода, пусть русские ею наслаждаются. Мы же займемся там настолько, насколько это соответствует нашим интересам.

Я поблагодарил Ф. Марсаля за откровенное признание. Он всегда относился к нам дружественно и за его откровенное сообщение могу только его поблагодарить. И я понимаю, какие причины привели государственных людей Франции к такому отношению к старому союзнику.

Оно всегда покоилось на чувстве. На чувстве безопасности перемирия с Германией.

Сегодня в мэрии вывешено объявление о перемирии с Германий, это, вероятно, временное прекращение военных действий; третьего дня, т. е. 5-го XI, в Палате Клемансо заявил о перемирии с Австрией и объявил условия этого перемирия, составленные 31-гo октября. Условия принятия Турцией и Австрией суть полная капитуляция обоих государств, причем условия, предложенные последней, особенно тяжкие.

Еще более тяжки будут условия, выработанные для Германии, но они нам еще не известны. Что в свое время посеяли Центральные державы, то они и пожали.

6-го XI Вильсон ответил Германии на ее запрос, а сегодня, вероятно, должны прибыть парламентеры. Германия отдала свою судьбу всецело в руки союзников, без всяких оговорок и с полной покорностью.

Все это было подготовлено заранее и совершилось затем с невероятной быстротой. Кровавая трагедия на несколько часов закончилась, чтобы возобновиться, если парламентеры не дадут определенного ответа сегодня.

Казалось, безумная радость должна была охватить все народы и всех людей. Но я не чувствую ее в себе, я не вижу, чтобы и кругом радовались. Правда, я живу одиноко, и не мудрено, если общественное волнение радости не доходит до меня.

Пока шла борьба, были надежды по отношении помощи России, но после заседания Палаты и речей Клемансо, Пишона и Дешанеля их уже нет. Наши бывшие союзники, с которыми три года переносили боевую страду, – от нас отреклись. Никто ни одним словом в это торжественное заседание не обмолвился о России, которая, не жалея ничего, всем жертвовала, чтобы бороться с общим врагом и держать его на себе, спасая этим и Англию, и Францию в тяжкие годы их организационной работы и усиления. <���…>

Эрцбергер, генералы Гюндель {287}, фон Винтерфельд {288}и граф Оберндорф {289}прибыли к линии аванпостов к 5 ч. дня; к 3-м часам прекращены временно военные действия.

С вечера 7-го ноября условия перемирия будут предложены немецким делегатам.

В Сенате было торжественное заседание.

Говорили многие, Клемансо пришел потом. Вспоминали всех кроме России. В Славянском мире ее заменили сербы, чехословаки, югославы, поляки. С искренней радостью приветствую возрождение братских народов России, за улучшение участи которых Россия билась в течении столетий. И наша вековая борьба с поляками должна кончиться, если только Польша не перейдет пределы своих требований, рассчитывая на теперешнюю немощь России. Плохо верится в благоразумие поляков, но может быть, ее страдания в прошлом ее облагоразумили. Но эти качества редки в жизни. Конгресс мира должен будет установить эту Польшу и разграничить ее с Россией.

Найдутся ли государственные люди, которые решат вопрос беспристрастно, с полным знанием дела и особенностей этнографических, политических, географических и хозяйственных так, чтобы соседская жизнь России и Польши могли бы установиться нормально. Голоса России нет; кто ее будет представлять на таком конгрессе.

Большие затруднения создались от теоретически выдвинутого Германией и Австрией вопроса об украинской народности и Украины. И в трудных и сложных вопросах будут разбираться чужие люди, с чужим пониманием украинского народа, не признающего себя таковым, а считающим себя русским, но говорящим малороссийским наречием.

Но оставлю их пока в покое. Капитуляция Болгарии, Турции и наконец Австрии привели к тому же и Германию. Решительное слово будет может быть, сказано сегодня. Условия будут суровые. Германия будет поставлена в невозможность встать снова на борьбу и должна отдать себя на великодушие врага.

Думаю, Германия настолько умна, что, согласившись на переговоры, ясно знает, что ни на какое великодушие рассчитывать она не может и что за содеянное придется платить. И в ком она, посеявшая вокруг себя ненависть, найдет сочувствие? Разве в Вильсоне? Но и его положение несколько изменилось последними выборами и ему придется во многом поступиться.