Александр Иванов - Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

В общении с Далем чувствовалось, что с ним нужно говорить абсолютно обо всём, но при этом это должен быть разговор людей интеллигентных, уважающих друг друга. Вот то, к чему я всегда стремился уже тогда, начиная. Разговор должен быть профессионален. Естественно, в нём присутствовали совершенно обязательные детали, такие, как упоминание о том, что его первая большая роль была сыграна в Таллине в фильме «Мой младший брат». Ну, это была такая затравка.

Когда я всё это записал, больше всего боялся, что если отложу это дело, то утрачу интонацию Даля. Поэтому, придя домой, я взял блокнот и всё расшифровал, а потом уже начал монтировать, меняя местами, но при этом сохраняя те куски, которые оставались в неприкосновенности, — я не менял в них ничего, стараясь сохранить его манеру речи, его словечки, его синтаксис, его интонацию. При печатании, естественно, вкрались ошибки: вместо Калягин набрали Каляев и вместо Антонис Воязос — Антонин. В результате, по поручению Воязоса, звонил кто-то из съёмочной группы. Но самое смешное было то, что я услышал:

— Почему это интервью брали именно у Даля? Он хоть и исполняет главную роль, но не он здесь главный! Непонятно, что это все интересуются только Далем?!

И всё такое прочее… Я ещё раз убедился, что ему в этой группе было и не очень-то хорошо.

А фильм был откровенно наивный, совершенно без знания деталей, без знания специфики. Дело в том, что в нём очень много данностей, в которые мы вынуждены верить. Вся эта история с поиском невесты… Кроме того, этот партизанский отряд, который действует «в районе Таллина». У меня создалось впечатление, что авторы фильма и авторы сценария просто не знают топографии местности, потому что в районе Таллина не было таких лесов просто-напросто. В Эстонии кое-где были не то что партизанские отряды, а маленькие диверсионные группы. Никакого «организованного сопротивления» не было. Руководить таллинским подпольем были оставлены почему-то люди довольно известные: члены Верховного Совета, ответственные партийные работники. Всё это «подполье» было выловлено немцами в течение четырёх-пяти дней после того, как они вошли в Таллин. Причём основным виновником их гибели был, как позднее выяснилось, первый секретарь ЦК компартии Эстонии Карл Сяре. Он был ответственным работником Коминтерна, жил в Советском Союзе, потом в Дании. В 1938 году Сталин его послал в Эстонию «готовить дела». В 1941-м он, в отличие от остальных членов высшего руководства, почему-то не эвакуировался, и в первый же день то ли его на улице кто-то узнал, то ли он сам пришёл к немцам. В общем, он весь состав «подполья» выдал.

Долгое время считалось, что он умер там, в тюрьме, в 1944 году, то есть когда страна ещё была оккупирована немцами. Он содержался в фашистской тюрьме, но не как в советских фильмах. Конечно, как заключённый, но вполне в гуманных условиях. И в один прекрасный день он перерезал себе вены, причём кровью написал на стене «Да здравствует Сталин!». То есть совершенная фантастика…

Во всяком случае, в этом «подполье» не было как таковых настоящих партизанских отрядов. Были диверсионные группы из коммунистически настроенных людей эстонского происхождения — из тех, кто эвакуировался. Они забрасывались в Эстонию на некоторое время и, как правило, с целевыми заданиями, и потом либо гибли, либо переходили линию фронта. Естественно, потом нужно было создать каких-то национальных героев. Например, была такая девушка — Хелена Кульман, партизанская связная. По одним версиям, когда её расстреливали, она сказала: «Да здравствует Советская Эстония!». По другим версиям, она крикнула расстреливавшему её офицеру: «Мерзавец! Всё равно мы с вами посчитаемся!». Опять-таки масса апокрифов, которые не имеют никакого отношения к реальным драмам войны.

Единственное, что действительно было, — это домик, в котором находилось «Бюро Целлариуса» (в нём сейчас АПН). Кстати, в фильме правдиво показано, что Целлариус не был фашистом. Он был профессионалом, он был «человек Канариса» (смешно, но у них обоих такие античные фамилии), он тоже был морским офицером — любимчиком адмирала. И он действительно оставил о себе приятную память — крови на его руках не было, он занимался «шахматными партиями». Естественно, разведчик Скорин, которого играл Даль, и барон Шлоссер — это абсолютно вымышленные лица.

Много и смешного в этих съёмках было. Например, гестапо снимали в доме, где сейчас находится Министерство культуры, — «двойной» такой дом, с очень интересным подвалом, а на самом деле гестапо было там, где сейчас находится… КГБ. А ещё до этого там находилась политическая полиция Эстонской Республики, то есть функционально просто то же самое здание.

На съёмках атмосфера была, конечно, приятная. Очень много было местных актёров, которые охотно согласились поработать, а Целлариуса играл вообще уникальный человек — Пауль Калде. Он жив. Ему очень много лет. Он в твёрдой памяти — замечательный старик. Его 80-летию была посвящена программа в кабаре «Таллин», которую он снова вёл. Он пел в своё время в берлинских кабаре, в датских… У него было много приключений. Например, он рассказывал, как брат Кагановича, работавший внешторговцем, скупил у них на вечер весь зал в Дании. Калде помнит Даля, хотя они ни разу не встречались в кадре, и всегда очень тепло о нём говорит.

Дело в том, что все актёры относились к Далю как к ребёнку с некоторыми странностями, но ужасно милому, одарённому. Очень тепло к нему относились… А съёмочная группа, вся эта администрация, его слегка побаивалась. Да, ещё он говорил тогда про какой-то мухлёж с почасовыми подсчётами, и что ему примерно треть съёмочных дней вообще не оплачивают. Поскольку в театре у него зарплата была невысокая, сорок рублей, которые ему платили за полную дневную смену, были для него очень существенны. Ведь он был женат. Семья… Чувствовалось, что ему очень нелегко приходится.

Естественно, я был тогда моложе, всё более остро чувствовал, но это было одно из самых запомнившихся мне интервью, одна из самых моих приятных встреч.

Таллин, 28 декабря 1990 г.

К сожалению, я не была Олегу Далю ни другом, ни товарищем по работе. Да и встречались мы творчески, лишь когда он дважды приезжал на съёмки в передаче Центрального телевидения «Ваше мнение», которую я придумывала как автор и вела.

Безусловно, я старалась наблюдать за ним всякий раз, когда Даль появлялся на телевидении, но снимался он в те годы исключительно в передачах и спектаклях Литературно-драматической редакции. А наше производство относилось к музыкальной.

И вот, осенью 1974 года возник хороший повод для личной встречи с актёром.