Елизавета Паршина - Динамит для сеньориты

Поскольку отпала и вторая версия гибели старшего лейтенанта Цветкова, пришлось искать новую. И тут удивительным образом оказалось, она уже готова у официальных представителей советской военной разведки по вопросам печати (источник информации просил его имя не называть. — Л. П.): Цветков погиб при подрыве патронного завода в Толедо. Причем эти представители предупреждают писателей, журналистов и выступающих ответственных работников, что эта версия не подлежит разглашению, и предлагают им «придумать что-нибудь другое». Так вот почему, оказывается, родились странные версии и в выступлении Мамсурова, и в книге Воробьева, и в статье Яковлева в «Журналисте».

Что ж, давайте разберем «секретную версию» Разведуправления. Верно, был такой завод в Толедо. Только не патронный или, как его еще иногда называют, пороховой, а оружейный. Небольшой такой завод на окраине города. Верно, была с ним неприятность. Только он не взорвался, а сгорел, и было это в марте 1937 года:

Напротив базы нашего отряда в крепости Мальпика, на другом, занятом националистами берегу Тахо, стоял небольшой оружейный завод. Нам предстояло действовать в этом районе, и наряду с другими заданиями мы имели просьбу республиканского командования повредить этот завод. Мы не спеша готовились к операциям: изучали местность, противника, подбирали проводников, готовили снаряжение, но завод пока в план действий не включали. Однажды во время занятий прибегает кто-то из бойцов и говорит: «Завод горит!». Мы высыпали на берег. На другой стороне над заводом поднимались клубы черного дыма, горели строения. Вероятно, там произошла авария или свои рабочие «нахимичили». Потом приезжает полковник Урибарри и начинает поздравлять нас с успехом. Спрогис ему объясняет, что мы тут ни при чем, а полковник многозначительно говорит: «Я все понимаю, я все понимаю» — и послал своему начальству рапорт, что мы взорвали завод. Наше начальство тоже заволновалось. Мамсуров стал звонить другим старшим советникам, командирам отрядов, пытался выяснить, чья работа. Те звонили ему. В общем, целый переполох поднялся, потому что без нашего ведома ничего нигде не происходило. Так вот этот завод за Артуром и записали. А Цветкова тогда у нас еще не было. Он приехал в мае, месяца через два. (Из воспоминаний Е. Паршиной. Архив автора.)

Итак, остается ответить лишь на вопрос: почему Разведуправление держит свою версию «в секрете»? Да чтобы и с ней кто-нибудь не разобрался, как с первыми двумя. А скрывать было что:

Во второй половине мая 1937 года в наш отряд приехал Мамсуров и привез с собой Василия Цветкова. В Испании его звали «капитан Базиль». Он недавно приехал в Испанию и проходил у нас в Гвадалахаре «акклиматизацию». У меня есть фотография, где мы с Цветковым сняты у казармы. Он не отличался ни инициативностью, ни энергией. Осматривался, проводил занятия, если ему это поручал Спрогис, ничем особенно не интересовался, а в свободное время отдыхал где-нибудь в тенечке. Однажды ко мне прибежал наш боец и говорит: «Хосефа, кто-то пистолет потерял, я в траве нашел» (Паршину в Испании звали Хосефа Перес Эрерра. — Л. П.). Это было ЧП. Стали разбираться. Оказалось, пистолет потерял Цветков. Недели через две за ним приехал Мамсуров, чтобы дать ему отряд в районе Талаверы. Я рассказала о пистолете, потому что для подрывника это совершенно недопустимо. Они уехали, а еще недели через две в штаб фронта позвонил Мамсуров и приказал нам со Спрогисом немедленно выехать к Цветкову: там несчастье. Мы приезжаем и видим, что угол казармы толстой каменной кладки вынесен взрывом. Пятеро, в том числе Цветков, убитых, двое раненых. У Цветкова были ниже локтя оторваны руки и сильно повреждено лицо. Спрогис опрашивал раненых, я переводила. Они рассказали, что Цветков в казарме проводил занятия по обращению с устанавливаемой под железнодорожное полотно миной. В этом помещении в углу была сложена взрывчатка. В момент взрыва раненые находились в соседней комнате и не видели, что там произошло. Убитых похоронили недалеко от этого места. (Из воспоминаний Е. Паршиной. Архив автора.) Это подтверждает и Спрогис.

Однако в этой истории тоже не все ясно. Неужели Цветков проводил занятия с боевой, а не с учебной миной? Нет, это не так. Под железнодорожное полотно кладется стандартный ящик на восемь брикетов тола по 400 грамм каждый. Если б там взорвалась такая мина, не руки бы оторвало, а всех разнесло. Может быть, ящик был пустой, и взорвался один вставленный в него детонатор, вызвав взрыв остальной взрывчатки? Нет, тогда ему оторвало бы только несколько пальцев и лицо не пострадало бы так сильно, хотя все пятеро были бы, конечно, убиты взрывом сложенной в углу взрывчатки. Скорее всего, было два взрыва одновременно: у Цветкова в руках взорвалась 400-граммовая толовая шашка, когда он показывал, как в нее вставлять взрыватель, и тут же детонировало все остальное.

Старший лейтенант Василий Дмитриевич Цветков погиб в середине июня 1937 года и похоронен на краю небольшого хутора на берегу Тахо напротив города Талавера-де-ла-Рейна.

И последнее. Зачем нужно было окружать этот случай такой глубокой тайной? Никаких соображений конспирации тут нет: сотни книг, журналов и газет пишут о работе советских советников в Испании, о видных работниках нашей разведки и контрразведки. Не хотели оглашать несчастный случай? Тоже нет, потому что у нас открыто пишут и о гораздо больших неудачах с числом жертв в десятки и сотни человек. На ответ «там виднее» надо заметить, что и мы не слепые, к тому же снизу часто бывает виднее, чем сверху. Думаю, что цензоры имеют общее указание: изменять даты, фамилии и названия мест, когда это необходимо (так же, например, у нас долгое время выпускались специально искаженные географические карты). Но цензоры не хотят утруждать себя лишней работой, разбираться в каждом отдельном случае, а потому меняют и запутывают все подряд. Однажды начальнику 2-го Управления контрразведки КГБ Судоплатову дали на просмотр книгу «За власть Советов» Катаева. Когда она вышла в свет…

Я прочитала и пришла в ужас, такие там нелепости о работе подпольщиков встречаются. Потом я говорю Судоплатову: «Что ж вы такие вещи пропускаете?». А он отвечает: «Я смотрю, чтоб там не было ни слова правды. Остальное меня не интересует». (Из разговора с лицом, просившим его имя не называть. — Л. П.)

Так, проходя через осторожность разведчиков, бдительность цензоров, некомпетентность журналистов, наводняет печать никому не нужная дезинформация, и бьются в тупиках историки, и остаются безвестными подвиги, и оказываются забытыми герои.

Роберт Джордан уже лез по фермам моста. Сталь была холодная и мокрая от росы, и он лез осторожно, находил точки опоры между раскосами, чувствуя теплые лучи солнца на спине, слыша шум бурного потока внизу, слыша выстрелы, слишком много выстрелов со стороны верхнего поста. Он теперь обливался потом, а под мостом было прохладно. На одну руку у него был надет виток проволоки, у кисти другой висели на ремешке плоскогубцы.