Голиб Саидов - Записки питерского бухарца

– Да брось на #уй: какой ты – черножопый? Ты – наш!

Я пытаюсь воспринять это как комплимент…

Наш небольшой сплочённый коллектив состоит максимум из пятнадцати человек. И почти все – разных национальностей.

Ближе к концу рабочего дня «народ» начинает расслабляться. Сейчас начальство уедет и … В общем, я бегу в ближайший магазинчик. Возвращаюсь обратно и на подступах к кухне слышу, как бедная Оля отчаянно «обороняется», защищая русских. На самом деле, все обычно молчат, стараясь не ввязываться в эту дурацкую и бессмысленную перепалку. Но «сегодня» она, похоже, уже сильно «достала», потому как, на неё накинулись даже «свои» – Ира с Ларисой – «чистокровные» славянки. Это ещё более раззадоривает истинную патриотку, и она с удвоенной энергией набрасывается на подруг, разъясняя им проблему жилищного вопроса:

– Понаехали тут всякие чурки и хачики, всё скупают, вот и не хватает простому русскому человеку жилья!

И, как бы ища поддержки, бросает умоляющий взгляд на пожилую и худощавую мойщицу:

– Броня, ну, хотя бы ты скажи этим сукам: я права?!

– Да пошла ты на #уй: я сама – татарка…

Тут уже никто не выдерживает, и мы все укатываемся со смеху. Причём, Оля – больше всех.

Я же, поймав заминку, быстро разливаю «по первой» и, подняв стопку, произношу тост:

– Ну – за русских!

В перерыве между раздачей служебного питания присаживаемся с моей помощницей Ирой немного передохнуть. Как и всем поварам, уставшим от однообразной работы и грязных сковородок, нам так хочется помечтать о чем-то хорошем, возвышенном и красивом.

Ира, возраст которой уже близится к сорока, и любое напоминание о котором угнетает представительниц слабого пола, бросив к чертям собачьим шариковую ручку и устало уставившись в окно, восклицает в сердцах, глядя куда-то вверх, в небо:

– Господи! Ну, где мне взять золотую рыбку?!

– А какое у тебя заветное желание?

– Чтобы было много денег и стать красивой.

– Ну, а если б можно было только одно желание загадать? – задаю ей каверзный вопрос, явно наслаждаясь её некоторым замешательством.

Чувствуется, какая внутренняя борьба идёт в душе кокетливой и амбициозной женщины.

– Чтоб была красивой – удручённо выбирает она наконец, не без мучительных раздумий.

Однако через мгновение лицо её озаряется, и она, торжествующе уставившись на меня, забирает свои слова обратно:

– Нет – деньги! Много денег!! А потом я сделаю себе пластическую операцию!

После чего, оба сваливаемся от смеха под стол…

Та же самая Ира, в следующий раз. Подслушав нечаянно мой разговор с кем-то из сотрудников:

– Голиб, а что такое «сатисфакция»?

– Ну-у, как тебе объяснить – замялся я, – в общем, от латинского «satisfactio» – удовлетворение, хотя это не совсем верно. Многое зависит от контекста.

Я пытаюсь подобрать более точное определение, однако Ира уже меня не слушает.

Вдруг у неё радостно вспыхивают озорными искорками глаза и она, выпрямившись и гордо вскинув свою маленькую кудрявую головку вверх, подперев бока своими кулачками, заявляет:

– Сегодня приду домой после работы и громко так, брошу Серёжке (муж Иры, измотанный водитель маршрутного такси):

«Немедленно требую сатисфакции!!! Представляешь – как он офигеет?!

И мы вновь покатываемся со смеху.

Лариса относится к тому типу аппетитных женщин, которых принято называть «сорокопятками»: несколько располневшая, но ещё не утратившая таинственной привлекательности и очарования, она – как цветок – особо распускается при непосредственном общении, щедро одаривая собеседника ароматом неистраченной любви и наполняя пространство уютной аурой нежности, тепла и доверительности. При этом, мат ей абсолютно не чужд. Впрочем, в её устах, он вовсе не груб и воспринимается совершенно иначе.

В разговоре со мною, Лариса предельно откровенна. На днях, как на исповеди, признается.

– Я, наверное, сучка грешная: гореть мне в аду! – и, поймав моё недоуменное выражение, заливается смехом. – Представляешь, прихожу в церковь, а там батюшка… красивый такой, ну, просто глаз не оторвать! Какие-то утешительные слова мне говорит, увещевает по-отечески, а я – дура – с покорным и страдальческим выражением на лице, смотрю так на него, а про себя думаю: «Эх, вот бы с тобой трахнуться!». Ну, как мне после этого не гореть синим пламенем, а?

В короткое время справившись с небольшим заказом и мгновенно прибрав за собою рабочее место, я выхожу через чёрный ход на улицу, на перекур. Типичный питерский двор «колодец», с классической помойкой в углу. Правда, двор проходной, с двумя темными арками. Совсем рядом находится станция метро «Садовая», а потому, народ нескончаемой вереницей постоянно снуёт туда-сюда. Это заметно разнообразит скучную жизнь на работе, давая мне возможность, понаблюдать за различными типами людей.

На этот раз, едва я закурил, как из арки появляется пара – пожилой солидный мужчина с маленьким пятилетним мальчиком.

«Дед с внуком» – догадываюсь я.

И в самом деле: симпатичный курносый мальчишка удивительным образом похож на своего дедушку. Они крепко держатся за ручки и оживлённо беседуют.

– Понимаешь, – объясняет дед, склонив голову в сторону внука – можно, конечно и дупликатором или ризографом, но это зависит от необходимого количества экземпляров.

Внук, низко уставившись в землю, внимательно слушает доводы деда и – как мне показалось – периодически уточняет какие-то детали.

– Нет, – возражает ему дед – тогда лучше всего использовать офсетную печать. Там технология печати, предусматривающая перенос краски с печатной формы на запечатываемый материал не напрямую, а через промежуточный офсетный цилиндр.

Откровенно говоря, я чуть не выронил сигарету изо рта.

«Ни фига се… акселерация…» До этого, мне не раз доводилось слышать о продвинутых вундеркиндах, о так называемом поколении «детей-индиго», но сталкиваться вплотную… Я ошалело уставился на ребёнка. Ничем не примечательный мальчишка, такой же, как и тысячи его сверстников. Ну, совсем обычный малыш!

Тем временем, деду приходится отвечать на следующий вопрос, которого я, почему-то, вновь не расслышал.

– Не волнуйся: там, при печати используются системы контроля, основанные на денситометрии, колориметрии, а также цветопроба… Ну, тогда я не знаю… Давай, тогда – фотоофсетом…

Только тут я обращаю внимание на маленькие наушники, скрывающиеся в ушах пожилого мужчины, после чего, до меня, наконец, доходит.

«Бляха-муха! Напугал меня, хрен старый! А я-то, на ни в чём не повинного ребёнка грешу… „акселерация“, блин, „дети индиго“! – облегчённо выдыхаю я, и лезу в карман за зажигалкой, чтобы снова закурить потухшую сигарету – Нет, ну надо же: совсем отстал от жизни…»