Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей

УИЛЬЯМ И ДЖОАН БЕРРОУЗ РЕШИЛИ ПОЗАБАВИТЬ ГОСТЕЙ ИГРОЙ В «ВИЛЬГЕЛЬМА ТЕЛЛЯ». ОДНАКО ПРАЗДНИК БЫЛ НЕОЖИДАННО ПРЕРВАН ТРАГЕДИЕЙ.

Берроуз со своим презрением к закону и со своей маргинальной эстетикой был словно специально создан для мира рок-музыки. Как многие знают, группа «Steely Dan» позаимствовала свое название у Берроуза: «Стальной Дэн III из Иокогамы» — так называлось огромное резиновое дилдо, фигурирующее в «Голом завтраке». Термин «хеви-метал» тоже введен в употребление Берроузом, он появляется в его романах «Мягкая машина» и «Нова Экспресс» как метафора вызывающих зависимость наркотиков.

В последние годы Берроуз тесно сотрудничал с несколькими рок-музыкантами, включая Тома Уэйтса, Ника Кейва и Дженезиса Пи-Орриджа. Его хороший приятель Курт Кобейн даже просил Берроуза сыграть роль Иисуса Христа в клипе на песню «Nirvana» «Коробочка в форме сердца», но Уильям отказался. Зато в 1992 году они с Кобейном записали сингл «Они звали его священником».

Пожалуй, самой родственной душой из всех, с кем Берроузу доводилось сотрудничать, был Эл Юргенсен, фронтмен чикагской металлической команды «Ministry». Берроуз и Юргенсен разделяли общую страсть к героину, который они как минимум один раз употребляли вместе. «Берроуз живет не на этой планете, — отозвался Юргенсен об их памятном совместном героиновом заторче. — В основном мы обсуждали, как истребить повадившихся в его цветник енотов. Наконец мы решили накачать их метадоном. Тогда они станут двигаться медленнее, Билл успеет достать свою пушку 38-го калибра и всех их распугает». Разобравшись с проблемой садовых вредителей, они смогли наконец приступить к делу. Берроуз принял участие в записи песни «Ministry» «Всего одна доза», где он произносит речитатив.

Первое появление Берроуза на телевидении попало в анналы как одна из самых странных бесед со звездой в ночных телешоу. Дело было 7 ноября 1981 года, когда шестидесятисемилетняя легенда литературы попала в прямой эфир программы «Субботний вечер» по приглашению главного сценариста Майкла О’Донохью. Большой поклонник творчества Берроуза, О’Донохью уговорил продюсера телеканала Дика Эберсола позволить автору зачитать отрывки своих произведений в эфире, который вела супермодель Лорен Хаттон. Генеральный прогон, во время которого Берроуз прогнусавил отрывки из «Голого завтрака» и «Нова Экспресса» на мотив американского гимна, выглядел столь странно, что Эберсол велел О’Донохью урезать выступление Берроуза с шести минут до трех. Возмущенный О’Донохью пренебрег распоряжением начальства, и Берроуз «зажигал» в прямом эфире шесть минут. Его сюрреалистические разглагольствования о ядерных взрывах и операциях по удалению аппендикса, проведенных в пьяном виде, привели публику в замешательство. Зрители в зале нервно хихикали, не понимая, то ли это шутка, то ли гость говорит на полном серьезе. Но все вскоре уладилось, когда приглашенные на передачу музыкант «Суперфрик» Рик Джеймс и актеры Эдди Мэрфи и Джо Пископо сумели взять шоу под свой контроль.

Самые зоркие зрители могли заметить в титрах к классике научной фантастики — вышедшему на экраны в 1982 году фильму Ридли Скотта «Бегущий по лезвию бритвы» — имя Берроуза. Это упоминание было данью уважения к автору «Голого завтрака», который в то время тоже как раз работал над сценарием под названием «Бегущий по лезвию бритвы». Сценарий этот, впрочем, не имел ничего общего ни с фильмом Скотта, ни с романом Филипа Дика «Снятся ли андроидам электроовцы?», на котором этот фильм основывался. Текст, написанный Берроузом, повествовал о подростках-контрабандистах, чья банда называлась «Бегущие по лезвию бритвы», — они доставляли запрещенные медицинские инструменты врачам в фашистской Америке будущего, где всем заправляла тайная полиция.

[72] Из рассказа «Временный житель».

Лучший способ затеять потасовку на встрече американского клуба любителей чтения — это встать и спросить, кто что думает о творчестве Карсон Маккалерс. Эту писательницу либо любят, либо ненавидят. Среди ее сторонников Грэм Грин (который ставил Маккалерс выше Уильяма Фолкнера и хвалил за «оригинальную поэтическую чувствительность»), ее друг Теннеси Уильямс (называвший Маккалерс гением) и Гор Видал (который отзывался о ее легкой и прозрачной прозе как об «одном из немногих достойных достижений нашей второсортной культуры»). А в лагере противников — Артур Миллер (он называл Маккалерс «незначительным автором»), ее коллега, тоже писавшая в стиле «южная готика», Флэннери О’Коннор («Мне активно не нравятся ее работы») и влиятельный кинокритик Стэнли Кауфман (который охарактеризовал Маккалерс как «испанский мох, свисающий с дерева американской литературы»). Хотя жизнь Карсон Маккалерс была короткой, а литературное наследие — относительно небольшим, эта талантливая бисексуалка из Коламбуса, штат Джорджия, не осталась незамеченной.

Урожденная Лала Карсон Смит, а впоследствии Карсон Маккалерс была буквально рождена для литературной славы. Спросите у ее матери, если не верите. Маргарита Уотерс Смит, внучка героя Гражданской войны, рассказывала всем и каждому: на то, что ее нерожденный ребенок достигнет огромных высот в искусстве, указывают особые мистические знаки. К сожалению, эти таинственные оракулы ошиблись с полом ребенка, поэтому Маргарите пришлось отказаться от выбранного заранее имени Энрико Карузо и назвать девочку Лалой в честь своей бабки.

С маленькой Лалой носились как с писаной торбой. Мать была убеждена, что призвание девочки — музыка, и хвасталась друзьям, будто малышка может плакать в определенной тональности. С самого раннего детства Лалу усаживали за пианино — по мнению матери, это должно было пробудить скрывавшуюся в ней гениальность.

В семнадцать лет Карсон отправилась в Нью-Йорк — учиться музыке в престижной школе «Джуллиард». В ее бумажнике лежали деньги на обучение: чтобы собрать нужную сумму, пришлось продать фамильное кольцо. То ли случайно, то ли потому что Карсон не испытывала тяги к выбранному матерью занятию, она потеряла бумажник в метро, и ее музыкальная карьера закончилась, не успев начаться. Вместо музыки Маккалерс записалась на курсы писательского мастерства; чтобы оплатить обучение, она бралась за разные работы, но нигде не задерживалась подолгу. «Меня всегда увольняли, — рассказывала Маккалерс позднее в интервью. — Мой послужной список в этом смысле идеален. Я никогда в жизни не уходила с работы по собственному желанию». В 1937 году она вышла замуж за Ривза Маккалерса — такого же плохо приспособленного к жизни человека, который, как и она, мечтал о признании и заводил любовников обоих полов. Они плохо подходили друг другу. Ривз по своим писательским способностям и в подметки не годился Карсон, но жаждал успеха так же, как и она. Брак продлился всего три года, а в 1940 году по приглашению своего друга Джорджа Дэвиса, бывшего редактора журнала «Харпере базар», Маккалерс переехала в одну из бруклинских развалюх, где в те годы обитала богемная коммуна. Среди ее соседей были поэты У.Х. Оден, Луис Макнис и блистательная стриптизерша Джипси Роуз Ли, с которой Карсон делила третий этаж. Дом посещали вереницы эксцентричных и знаменитых гостей, от Пола и Джейн Боулз до Леонарда Бернстайна и Сальвадора Дали. Атмосфера творчества и вольнодумства подействовала на Карсон оживляюще, и, оправившись от развала неудачного брака, Маккалерс принялась за работу над «Участницей свадьбы» и «Балладой о невеселом кабачке». Кроме того, у нее возникло некое странное подобие романа с У.Х. Оденом, претенциозным брюзгой, который был на десять лет ее старше. Хоть они и не могли выносить акцента друг дружки (Маккалерс произносила его имя как Уинстон вместо Уистен), между ними зародились отношения по принципу «учитель и ученица». Оден был гомосексуалистом, и его не задевали судорожные попытки Маккалерс наладить личную жизнь, которые заключались, по большей части, в заигрывании с недостижимыми женщинами. («Я родилась мужчиной», — говорила она. Материнское пророчество все же отчасти сбылось.)