Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас

Фредерик, весь окровавленный, в беспамятстве, лежал на опушке леса. Квакер Нил Харди перенес его в коляску и доставил к себе домой. Там Фредерика перевязали и заботливо ухаживали за ним. Правая рука его оказалась сломанной и навсегда утратила природную силу и гибкость. Но уже через несколько дней Фредерик поднялся и отправился в дальнейший путь — с правой рукой на перевязке, но в остальном, как писал он позже, «целехонек».

Следующей зимой вопреки советам друзей Дуглас решил начать действовать самостоятельно.

— Ваши слова подвергают сомнению, — сказал он Гаррисону и Филиппсу, — этого я не могу вынести. Меня называют обманщиком. И я решил, что подробно напишу о всех событиях и обстоятельствах моей жизни в рабстве, изложу точные факты, сообщу все имена и названия местностей.

— Это будет необычайно сильная повесть, — задумчиво сказал Гаррисон, глядя на тлеющие в камине угли.

— Настолько сильная, — раздраженно ответил Теодор Паркер, — что вся эта свора немедленно явится сюда, чтобы увезти его. И ни законы, ни жители Массачусетса не смогут его защитить.

— Вы с ума сошли! — Мелодичный голос Уэнделла Филиппса сейчас звучал резко. — Как только эта рукопись будет закончена, я посоветую вам тут же бросить ее в огонь!

Но Гаррисон только усмехнулся.

— Джентльмены, — сказал он, — мы найдем выход Господь не допустит потери такого человека, как Фредерик Дуглас!

Собеседники долго глядели на Гаррисона; он сидел, окутанный сумерками, слабый свет камина озарял его спокойное лицо. Иногда немногословная вера Гаррисона ошеломляла этих ученых богословов.

И выход действительно был найден. В мае 1845 года появилась «Повесть о жизни Фредерика Дугласа», которой были предпосланы письма Гаррисона и Филиппса. Книга стоила пятьдесят центов и была издана большим тиражом. В августе Дуглас сел на британское судно «Кэмбрия», направляющееся в Англию; в кошельке его лежало двести пятьдесят долларов, собранных друзьями в Бостоне; вместе с Фредериком ехали аболиционисты и певцы — супруги Хатчинсоны и Джеймс Баффем, вице-президент Массачусетского общества борьбы с рабством.

Анна стояла на набережной и махала рукой на прощанье. Она улыбалась, хотя из-за набежавших слез уже не могла различить очертания корабля и дорогое лицо стоявшего на корме Фредерика. Оглушительный гудок парохода заставил маленького Фредди в тревоге ухватиться за мать и спрятать лицо в складках ее юбки. Ему хотелось домой. Рядом с Айной прямо и невозмутимо стоял шестилетний Льюис, держа за руку свою плачущую сестренку Розетту. «Заботься о матери и малышах, сынок. Я на тебя полагаюсь» Льюис повторял про себя прощальные слова отца. Теперь он — мужчина в доме. Девчонкам, конечно, поплакать можно. Льюис пристально глядел на лицо матери.

Прозвучали последние возгласы, в последний раз взвились в воздух платочки, раздались чьи-то приглушенные рыданья, и вот уже родные и друзья уехавших начали расходиться с набережной. Анна почувствовала легкое прикосновение к своей руке.

— Пойдемте, миссис Дуглас, — перед ней стояла жена Уэнделла Филиппса, — мы отвезем вас домой.

Анна улыбнулась. Она сама хотела, чтобы Фредерик уехал, чтобы он был вне опасности. Она не могла больше выносить смертельного страха, который постоянно владел ею с той самой поры, когда Фредерик вернулся из своей поездки по Западу. Муж не придавал особого значения «случаю в Индиане», но ведь сломанную руку не скроешь. Каждый раз, когда он после этого покидал дом, Анна знала, что может случиться. И поэтому она убедила его уехать, поэтому она улыбнулась и сказала: «Не тревожься о нас, Фредерик. Ты должен ехать!»

— Мое жалованье будут выплачивать тебе.

— Я управлюсь. Теперь, когда мы в своем доме, все пойдет легко.

Он не услышал от нее ничего, кроме слов одобрения и уверенности в нем и себе.

Прошлым летом они купили участок земли в Линне — массачусетском городке, вместе обдумали, каким должен быть их дом, и осенью — в промежутках между поездками — Дуглас с помощью нескольких друзей выстроил себе коттедж.

Анне страшно не хотелось оставлять Нью-Бедфорд — «город друзей», как она его называла.

— Но, понимаете, — грустно объясняла она своим близким знакомым, — семейство Дугласов так разрослось, что этот маленький домик просто трещит по швам. Нам нужно больше места.

Их выбор пал на Линн; оттуда Фредерику было удобно отправляться в свои поездки, кроме того, там было активное Общество борьбы с рабством. Наступил день, когда они перебрались в свой собственный коттедж. Анна мыла окна и полы, а Льюис, неотступно следуя за отцом, помогал ему конопатить щели, чтобы, когда наступят холода, в домике было тепло и уютно.

По высохшей, хорошей дороге, освещенной мягким майским солнцем, священник Уэнделл Филиппс вез семейство Дугласов домой в своей коляске.

— Как вы думаете, мистер Филиппс, сколько времени ему придется там пробыть? — Они уже приближались к дому, когда Анна осмелилась, наконец, задать этот вопрос. Уэнделл Филиппс подстегнул лошадь и помедлил с ответом.

— Трудно сказать, миссис Дуглас. Мы уверены, что там, среди людей, которые не знают по-настоящему ужасов американского рабства, он окажет неоценимые услуги делу освобождения. А мы тем временем постараемся сделать все возможное, чтобы возвращение его было безопасным.

— Будем просить бога, чтобы это произошло поскорее! — Миссис Филиппс положила ладонь «а руку своей спутницы.

Вскоре они подъехали к калитке и распрощались. Дети проворно вылезли из коляски и побежали по дорожке в дом. Анна двигалась медленнее. Она улыбнулась, увидав на руках у соседки толстощекого, пускающего пузыри Чарли. Это был их младший сын. Бедняжечка! Сердце Анны сжалось. Он-то даже и не знает, что отец его так далеко уехал.

— Ни разу не заплакал! — сказала соседка, которая присматривала за Чарли во время отсутствия семейства. — Так что я успела сварить вам горшок супа. Он на плите, горячий. Вы небось проголодались все.

Растроганным голосом Анна поблагодарила добрую женщину. Та ободряюще потрепала ее по руке и заторопилась домой.

Малыш Чарли чувствовал себя превосходно, и Анна, оставив его с другими детьми, вошла в комнату, которую занимала вместе с мужем. Комната была очень тесна. Когда открывали шкаф, то дверца его стукалась об умывальник, придвинутый вплотную к кровати. Анна сняла шляпу, положила ее на полку и закрыла дверь. Механическим жестом выплеснула из таза остатки воды и повесила на место старую люстриновую куртку, которую Фредерик в последнюю минуту решил не брать с собой. Неподвижно постояла посреди комнаты, размышляя.

Анна не сказала мужу, что ждет еще одного ребенка — он мог бы не уехать, узнав об этом. Но она знала, что на его маленькое жалованье семье не прожить. Оставить детей и поступить на работу нельзя. Надо придумать себе какое-то другое дело. Она должна справиться. И вдруг лицо Анны осветилось. В городе Линне существовало одно ремесло, которое в начале сороковых годов XIX века получило большое распространение. Линн стал походить на средневековый английский город с ремесленными гильдиями, и в этот вечер Анна решила заняться делом, которым занимались там многие семьи, — шить обувь.