Михаил Арлазоров - Жуковский

Даны деньги, можно комплектовать штат сотрудников, а приглашать на работу уже было кого — в ту пору Техническое училище заканчивали первые инженеры-аэромеханики: А. Н. Туполев, Б. С. Стечкин, а за ними А. А. Архангельский, В. М. Петляков, К. А. Ушаков, Г. М. Мусинянц, А. А. Микулин.

Этот боевой коллектив был готов к любой работе. Важным делом стала постройка глиссера. Николай Егорович придавал работе над глиссером большое значение. В одном из своих докладов он писал: «…проектируемая скользящая лодка послужит для получения целого ряда экспериментальных данных, которые особенно необходимы теперь, когда гидроавиация переходит к работе мирного времени и проектирование аэропланов должно производиться не ощупью и наспех, с постоянным риском построить негодный аппарат и даром загубить материал, а медленно, но сознательно и уверенно».

Разумеется, деньги были отпущены. Тем, кто решал судьбы авиации, по душе пришлось бережливое, вдумчивое отношение к делу, которым были пронизаны работы Расчетно-испытательного бюро.

Трудностей в стране словно и не убавлялось, а работать ученым становилось все-таки легче. Стремясь к централизации научных исследовании, Совнарком учредил при ВСНХ Научно-технический отдел. В документе, подписанном В. И. Лениным, четко сформулированы задачи нового отдела — объединение сил исследователей научных и технических обществ, университетов, вузов, согласование их работ с нуждами республики, содействие в приобретении нужных приборов и аппаратов, установление контактов между советскими и иностранными учеными в целях «своевременного использования новейших завоеваний науки и техники».

С огромным вниманием вчитывается Жуковский в строки этого документа. В них он видит новые штрихи портрета Ленина — рачительного хозяина, заботящегося о будущем государства, подлинного друга ученых. И, вспоминая, как отвергались до революции его предложения создать государственные исследовательские учреждения, старый профессор чувствует, что он дожил до тех дней, о которых мечтал всю жизнь. Образ Ленина, трибуна революции, постепенно переосмысливался в его сознании, делаясь простым, близким, человечным.

Не прошло и недели после этого декрета, как вечером 30 августа страшное известие ворвалось в дом в Мыльниковом переулке:

— Тяжело ранен Ленин!..

Наутро Москва узнала подробности чудовищного злодеяния. Два покушения произошли 30 августа: утром на Дворцовой площади Петрограда был убит Урицкий, вечером в Москве, на заводе Михельсона, тяжело ранен Ленин. Толпы народа собирались подле мальчишек-газетчиков, вокруг плакатов, расклеенных на заборах и стенах домов. По улицам Москвы ездили автомобили, с которых разбрасывались бюллетени о здоровье Владимира Ильича. Ветер разносил листовки по городу, люди торопливо подхватывали их. Тут же кто-нибудь читал очередной бюллетень вслух.

Враги революции рассчитывали запугать тех, кто строил новый мир, но и на военных и на хозяйственных фронтах республика перешла в решительные контратаки. Отвечая на ранение Ильича, красноармейцы брали города, инженеры и ученые возрождали промышленность.

В это тяжелое время Жуковский работал не покладая рук. Спустя несколько недель после учреждения Научно-технического отдела ВСНХ Николай Егорович ощутил его помощь в большом и нужном деле. Хмурым октябрьским утром вместе с Андреем Николаевичем Туполевым, ставшим к тому времени его правой рукой, Жуковский прибыл на заседание коллегии НТО. Среди многочисленных вопросов, которыми занималась в тот день коллегия, разбиралось и его ходатайство. Техническое училище просило полтораста тысяч рублей на достройку аэродинамической трубы, по тому времени самой большой в мире.

Научно-технический отдел предоставил нужные средства, а спустя еще две недели, 30 октября 1918 года, было вынесено решение образовать при отделе аэро-гидродинамическую секцию. На нее возлагалась большая и разнообразная работа. В круг дел входило и то, о чем мечтал Николай Егорович всю жизнь, — «разработка практического проекта учреждения Центрального аэро- и гидродинамического института, проекта положения о нем и порядка развертывания (его работы». Во главе новой секции стала коллегия, Николай Егорович вошел в нее «в качестве специалиста по научной части», Туполев — «в качестве специалиста по технической части».

Тем, кто зашел бы в квартиру Жуковского 4 ноября 1918 года, представилась бы идиллическая картина. За столом рядом с Николаем Егоровичем сидели А. Н. Туполев и Н. В. Красовский [30] Впоследствии видный работник ЦАГИ. . Леночка хлопотала, разливая чай, раскладывая по розеточкам варенье. Все это представилось глазу стороннего наблюдателя так, словно мировая война и революция стороной обошли профессорскую квартиру. И только те, кто сам пережил эти трудные годы, знали, что чаем с вареньем гости обязаны не только приветливости хозяина, но и пайку, выданному по поводу первой годовщины Октябрьской революции всем москвичам без различия категорий. Паек был воистину сказочным — два фунта хлеба, два фунта рыбы, пол-фунта сливочного масла и полфунта варенья на каждого.

Напившись чаю, гости перешли в кабинет. Они составили документ, который бережно хранится и до сего дня, — первый протокол Аэро-гидродинамической секции Научно-технического отдела ВСНХ. Первый пункт повестки, записанный в этом протоколе, — выборы председателя. Жуковский был удостоен этой чести единогласно, а затем коллегия постановила «временно устраивать заседания в помещении, предоставленном заслуженным профессором Н. Е. Жуковским в его квартире».

Через день, 6 ноября, собрались снова. Коллегия рассмотрела вопрос о принципах организации аэродинамического института. Решение по этому поводу гласило: «Поручить А. Н. Туполеву подготовить материалы к открытию нескольких отделов института в ближайшее время».

Заседания коллегии проходили в понедельник и среду, а в четверг, 7 ноября, Москва праздновала первую годовщину Октябрьской революции. Как провел этот день Жуковский, мы не знаем. Быть может, он просто прошелся по городу, и тогда ему довелось видеть толпы народа, импровизированные концерты па улицах. Если Николай Егорович дошел до Советской площади, куда направлялись колонны демонстрантов, он присутствовал при открытии обелиска Свободы, воздвигнутого на том месте, где раньше красовалась конная фигура генерала Скобелева. А может быть, — повторяем, мы не знаем этого точно, — Жуковский присутствовал на Красной площади, над которой разнесся бой курантов Кремля, главных часов государства, оживших в этот день, чтобы сыграть не «Боже, царя храни», а «Интернационал», слышал Ленина.