Родион Малиновский - Солдаты России

Город приближался. Видна была пестрая толпа людей, запрудившая весь порт. Вскоре можно было уже различить радостные лица женщин, приветствовавших корабль; впереди них, у канатов, сдерживающих толпу, стояли цепи французских солдат в синих мундирах и красных шароварах. Много флагов и флажков, русских и французских, — оба флага одинаковых цветов: белый, синий и красный — пестрели на набережной. Только на одних эти цвета располагались вертикально, а на других — горизонтально.

«Лютеция» входила в гавань. Гремела музыка на корабле и на берегу. Наступал конец длительному, почти двухмесячному, морскому путешествию русских солдат. И вот теперь они ступят на французскую землю. Корабль медленно подходил к стенке. Все солдаты, уже одетые в выходное обмундирование, заполнили палубы корабля и приветствовали взмахами рук встречавший их Марсель. На пирсе толпа ликовала — размахивала флагами и флажками, платочками и букетами цветов, кричала:

— Вив ля Рюси!

— Да здравствует Франция! — неслось в ответ с корабля. Наконец «Лютеция» ошвартовалась и спустила трапы. Последовал ряд указаний и распоряжений: роты выстраивались по порядку номеров, а пулеметная команда за 4-й ротой — в строю по два. С корабля шли прямо в пакгаузы, где получали винтовки и подсумки, затем строились на просторной площади поротно и побатальонно уже с оружием. Французское снаряжение было хорошо подогнано — черные подсумки, совсем не похожие на русские, а какие-то квадратные, два спереди, а один сзади на плечевых ремнях, поддетые на поясной черный ремень, сидели хорошо на стройных фигурах отборных русских солдат. Пулеметной команде выдали короткие карабины, которые носились на ремне, за плечами, чем пулеметчики были очень довольны. Стрелковые роты подтянули плотно ремни на винтовках Ля-Беля, примкнули штыки, довольно тонкие и острые, чем тоже солдаты рот были довольны: все же «пуля дура, а штык молодец» — это суворовское изречение им хорошо было известно. Хотя они были хорошими стрелками, но уж больно любили штыковой бой — тут уж наверняка никто не устоит против русского. Лишь бы добраться до рукопашной, а там пойдет гулять бесшабашная русская головушка, да могучая богатырская силушка, да сметка, да русская удаль, а напор и смелость увенчают дело. Держись, супостат!

2-й Особый пехотный полк выстроился стройными шеренгами. Раздалась команда:

— Направо равняйсь! Полк, смир-н-н-но! Для встречи справа под знамя «на кра...ул»!

Давно истосковавшиеся по оружию солдатские руки четко исполнили команду, взяли оружие «на краул», и с третьим счетом солдаты одновременно четко повернули головы направо, чтобы правое ухо было чуть выше левого, а подбородок гордо подкинут чуть кверху. И — замри, чтобы слышно было, как муха пролетит. С корабля вынесли полковое знамя при двух ассистентах в сопровождении знаменного взвода, вооруженного русскими винтовками. Впереди четко шагал адъютант полка с клинком, взятым под высь. Полковой оркестр заиграл встречный марш.

Знамя пронесли по всему фронту полка. Солдаты сопровождали святыню торжественным взглядом. В этот момент они испытывали искреннее чувство преданности своему знамени. Знаменщик полка, могучий, самый высокий в полку солдат, тяжело и твердо ступал своими огромными сапогами по камням набережной, чуть подрагивая головой в такт шагу. Белое с узором полотнище шелка, обрамленное золотой бахромой и кистями, тяжело колыхалось на древке.

Обойдя фронт полка, знамя вынесли на середину строя. Оркестр замолк. Наступила немая тишина. Толпа французов и француженок также замерла, наблюдая этот необычный церемониал.

— Полк, к но...о...ге! Вольно!

Как хлопок, оборвалась команда командира полка полковника Генерального штаба Дьяконова.

— Господа офицеры!

Все вложили клинки в ножны, а полк взял оружие к ноге, но без стука прикладом о камни: оружие надо беречь, чтобы сохранить точность боя.

Полк тронулся по улицам Марселя. Чем-то необъяснимым этот город напоминал Ванюше родную Одессу. Правда, внешне различий было немало, зато море там и тут — теплое, солнечное. Именно море окрашивало оба города в какие-то одинаковые тона. И Одесса, и Марсель — первоклассные порты, с их бурной, напряженной жизнью, с удалью портовых рабочих-грузчиков, с толпами иностранных матросов и вообще людей неопределенных занятий. И у Одессы, и у Марселя — живой, бунтарский, революционный дух. Достаточно вспомнить мятежный броненосец «Потемкин», чтобы проникнуться уважением к красавице Одессе. А Марсель... Это тоже город богатых революционных традиций. Батальон марсельских волонтеров во время Французской революции принес в Париж революционный гимн «Марсельезу», который поют французы.

Вот и сейчас, при встрече русских солдат, здесь звучит «Марсельеза». Как не похож этот гимн на русское «Боже, царя храни» — нудное и тягучее...

Словом, шел Ванюша в первой шеренге пулеметной команды (она вся состояла из георгиевских кавалеров, начальник команды любил этим блеснуть), шел, и ему казалось, что идет он по знакомым каменным мостовым Одессы. И старался шагать бодрее, держать голову выше. И гордый бунтарский дух наполнял его юное сердце... Да, ему еще многое, многое надо было понять, «це дило треба разжуваты», как говорят на Украине, но в нем уже жила потребность, горячее желание узнать правду. Может быть, поможет в этом слесарь команды Плетнев. Он вроде бы мужик с головой, надо только получше узнать его...

Вот уже полк выходит из района порта и вступает в центральную часть города. Все балконы и окна домов украшены гирляндами разноцветных флажков союзных Франции стран, но больше гирлянд из русских и французских флажков, так похожих друг на друга. Много, очень много цветов, зелеными кружевами спускающихся с балконов; на балконах и окнах висят роскошные ковры. На тротуарах сплошь народ. Люди рванулись бы к русским солдатам, но их сдерживают канаты, а впереди стоят шпалерами французские «пуалю», призванные в армию ратники, уже пожилые, с бородками и усами. И тут же вместе с ними зеленая молодежь с детскими, мальчишескими лицами. На французских ратниках синеют мундиры, пестреют разноцветными красками цветные кепи времен войны 1870–1871 годов и красные брюки, которые, как напоказ, выставлены, даже полы шинелей специально загибаются.

— Чего это они нарядились такими петухами? — недоумевают русские солдаты, одетые в скромное защитное обмундирование.

— А шут их знает, шагай своей дорогой...

В марширующие колонны летят цветы, зелень, флажки, слышны возгласы: «Вив ля Рюси!» Приказано отвечать криками «За здравствует Франция!». После этого возгласы марсельцев учащаются: «Вив ля Рюси!», «Вив ля Рюси!» А в ответ, по команде офицеров, гремит русское раскатистое «ура».