Петр Стефановский - Триста неизвестных

Фу ты, спасся упрямый чертушка! Самолет же проштопорил до самой земли и упал между двухэтажными домами. Только этого нам не хватало! Место-то ведь не безлюдное. А вдруг?

Захожу на посадку. Прямо у самолетного носа рассыпалась тысячами искр красная ракета. Это финишер почти в упор пальнул из ракетницы, запрещает посадку. Быстро осматриваюсь и кляну себя на чем свет стоит - сгоряча забыл выпустить шасси. Такого со мной еще никогда не случалось... Однако заниматься самокритикой будем потом, а сейчас скорее на место происшествия.

Здесь все оказалось в порядке, за исключением, конечно, самолета. Он лежал на брюхе (знать, штопор был идеально плоским!) и внешне выглядел целехоньким. Только внешне... Стукнулся он о землю прилично. Пришлось списывать и сдавать в металлолом. Понятно, что это делалось позже, а в тот момент, бегло глянув на самолет и убедившись, что он не натворил никаких бед, я стал немедленно разыскивать спустившегося на парашюте летчика.

Он, оказывается, уже находился в кругу товарищей. Снижаясь на приаэродромный лес, парашют зацепился за вершину громадной сосны, и Алексей беспомощно заболтал ногами между небом и землей. Первыми к незадачливому парашютисту примчались вездесущие ребятишки. Среди них находился и сынишка Алексея Ивановича - маленький Славка. Увидев болтающего ногами отца, он немедленно спросил:

- Пап, а как ты туда забрался?

У Никашина, как он потом сам рассказывал, даже слезы навернулись на глаза: эх, сынок, святая простота, откуда тебе знать, как близок ты был сейчас от сиротства...

С сосны Алексея сняли подоспевшие с аэродрома товарищи. Трагикомедия на этом завершилась. Настала пора детально разобраться в происшествии, а если факты потребуют, то и держать ответ.

Алексей Иванович подробно рассказал о своих действиях в полете. Действительно, во время штопора он применял все известные тогда методы вывода самолета, но усилия его были напрасными. Оставалось одно - покинуть машину. Это тоже удалось сделать не сразу: возникающие инерционные силы рывками придавливали летчика к стенке кабины, ручка управления, раскачиваясь из стороны в сторону, упруго прижималась к сиденью, не давала подняться с него.

- Если бы не запас высоты, пели бы по мне отходную,- закончил свой рассказ Никашин. И тут я задал ему вопрос-нокаут:

- А почему пренебрег установленной методической последовательностью и сразу выполнил три витка?

Никашин ответил, что, по его мнению, подготовительные срывы не принесли бы ничего нового. К тому же он был глубоко уверен, что если самолет вышел с запозданием после двух витков, то он должен был выйти и после трех.

- Был убежден или и сейчас убежден?-переспросил я инженера.

- Был,- твердо ответил Алексей и так же твердо посмотрел мне прямо в глаза.

Так закончился спор науки с практикой. Случай, конечно, частный, но убедительный: наука, теория не имеет права пренебрегать практикой, накопленным опытом; точно так же и практика не может с улыбочкой относиться к теории; в авиации теория и практика - сестры-близнецы.

Никашину пришлось затем заниматься плоским штопором на серийном самолете И-14 с пулеметным вооружением. Прошлый урок наставил его на путь истинный. Задание он выполнил в строжайшем соответствии с разработанной методикой. Выдвинутые испытателем требования увеличить площадь хвостового оперения улучшили штопорные качества машины.

Глава восьмая. Генеральная проверка

Возможно, вам приходилось читать книгу американца Джимми Коллинза "Летчик-испытатель". Это не просто замечательное литературное произведение, это - чистосердечная, глубоко правдивая исповедь талантливого летчика, обреченного условиями капиталистического авиационного производства на полуголодное существование, случайные заработки в преступно-опасных полетах и наконец на гибель в одном из них.

Попав в крайнюю нужду, Джимми Коллинз взялся за проведение весьма рискованного испытания одного опытного пикирующего бомбардировщика. Он прекрасно понимал весь авантюризм организации эксперимента, сознавал чрезвычайную опасность своей работы в воздухе. Но другого выхода у летчика не было - надо кормить и себя, и семью...

Автор ярко, я бы сказал, талантливо повествует о ходе испытаний, своих злоключениях и курьезах в полетах. Но не это берет за душу. Коллинз подробно описал и свое... последнее испытание самолета на пикирование. Мужественному, высококвалифицированному летчику, попавшему в безысходные тиски нужды, развязка была настолько ясна, что он технически обоснованно изложил на бумаге свою будущую и, как оказалось, очень близкую гибель. Впоследствии выяснилось и еще одно леденящее душу обстоятельство: главу о собственной гибели Коллинз писал для того, чтобы дать... заработать своему другу-журналисту на сенсационной статье.

Почему мне вспомнилась эта книга? Потому, что в данной главе разговор пойдет в основном тоже об испытаниях самолета на пикирование. В ней тоже будет рассказано о трагических финалах...

Джимми Коллинз был убежден, что погибнет из-за авантюристического подхода фирмы к проведению испытаний, подчиненных прежде всего целям беспардонной, оглушающей рекламы. Наша испытательная работа никогда ничего общего не имела с торговой шумихой. Строилась она всегда на глубоко научной основе, главнейшим принципом которой постоянно являлась всеобщая забота о сохранении жизни летчика.

Постройке любого самолета предшествует огромная научно-исследовательская деятельность большого коллектива специалистов. Сотни инженеров выполняют массу сложнейших математических и аэродинамических расчетов. Скрупулезнейшим образом определяется необходимая прочность каждой детали, каждого узла конструкции самолета. Решительно на все, в том числе и на самые что ни на есть заурядные части машины, выполняются точнейшие чертежи.

Обязательно изготавливается модель будущего самолета. Она проходит тщательнейшую продувку в аэродинамической трубе.

Разработанный проект обсуждается широким кругом специалистов всех тех отраслей знаний, которые использованы при проектировании самолета и его оборудования. Видные представители авиационной науки дают квалифицированное заключение по проекту в целом.

Первый построенный экземпляр самолета идет на статические испытания. Здесь прочность каждой детали , проверяется путем расчетной механической нагрузки ее болванками, вплоть до полного разрушения конструкции.

Если вся проделанная работа дала положительные результаты, то следующий экземпляр нового самолета сдается на летные испытания. При их проведении принимаются все возможные меры, гарантирующие безопасность летчика, исключающие излишний риск. Опасные моменты возникают обычно тогда, когда ни наука, ни опыт еще не могут предвидеть последствий того или иного нововведения в конструкцию самолета, двигателя, какого-либо агрегата спецоборудования.