Борис Могилевский - Артем

В южном полушарии в августе зима, но кругом зелено, хотя ночью бывают и заморозки. Днем же нельзя долго держать руку открытой на солнце. Как-то Артем пренебрег этим правилом и обжег обе руки. Но вот среди жаркого дня потянет ледяной воздух. То жаркие, обжигающие лучи солнца, то леденящий ветер — и кожа на руках рабочих трескается, появляются язвы. Чтобы избежать этого, Артем натирал руки машинным маслом, которое брал с паровоза, а позже нашел более удобным смазывать руки свиным жиром. «Руки все же трескаются, но мало, и нет язв», — отмечал Артем.

Вечером после тяжелого рабочего дня, когда утихает ветер и можно зажечь свечу без риска, что она тут же погаснет, Артем садится за походный столик и пытается писать письмо в далекую Россию. Где-то рядом развлекаются товарищи, один из них с завидным упорством бьет по солдатскому барабану, другой вот уже второй месяц пиликает на гармонике единственно известную ему песенку. Сегодня суббота, и в лагере довольно шумно. Но Артем умеет отключаться от окружающей его обстановки, этому искусству он научился в тюрьме. Вот и сейчас он не слышит ни боя барабана, ни пиликанья гармоники, перед глазами далекая Россия и близкие друзья. Письмо начинается в идиллических тонах.

«Удивительно хорошая, спокойная страна Австралия. В ней чувствуешь себя уверенно. Просторная, богатая, свободная… Не нищета масс, а высшая, наиболее развитая форма капиталистической эксплуатации служит здесь основанием для создания богатств буржуазии. Быстрое накопление капиталов здесь не стеснено ни безумными тратами милитаризма, ни насыщенностью капиталом отдельных отраслей производства. Не избытком, а недостатком людей страдает здесь страна. Требование на рабочие руки всегда высоко. Рабочий чувствует себя спокойно, уверенно. Фермер тоже. Хотя и тот и другой сильно эксплуатируются, один промышленным, а другой торговым и банковским капиталом… К тому же здесь нет кричащей безумной роскоши командующих классов. Все одеваются одинаково, одинаково едят. Покучивать же едут в старые страны. Собственники процентов живут больше в Лондоне. Но зато у рабочего здесь нет и потребности остро, напряженно мыслить. Он не задается общими вопросами и живет сегодняшним днем. Хочет — идет на работу; не хочет работать — спит или идет в город. Никто не спросит, почему не вышел на работу. На работе ему сделал старшинка замечание — он бросает инструмент и требует… записку о количестве выработанных часов. Получает в конторе соответствующее количество шиллингов, идет, куда понравится. Прежде всего, конечно, в кабак. Молодежь средних классов пытается проповедовать рабочим христианство, но проповедь эта не прививается, остается так же бесплодной, как библейская смоковница, и служит больше средством к организации самой буржуазной молодежи. Везде интересуются спортом. Все газеты переполнены отчетами о предстоящих, настоящих и прошедших матчах — велосипедных, биллиардных, лодочных, футбольных и прочее и прочее. Бокс везде в ходу, и негр-боксер известен гораздо больше, чем какой-либо оратор, публицист, писатель. Театр, музыка, литература, искусство чужды в огромном большинстве случаев массе населения. Во всем Квинсленде нигде нет театра, кроме Брисбена. Здесь на сто верст кругом нет даже иллюзиона (синематографа). В ближайшем городе Уорике — центр здешнего округа — нет ничего, кроме лавок, кабаков и публичных домов, конечно, спортсменских клубов. Рабочая партия на весь Квинсленд издает только одну ежедневную газету».

Как обычно, в своих письмах Артем увлекательно и зримо показывает картину окружающей его жизни. Да, конечно, острый недостаток рабочих рук в стране представляет временные преимущества рабочим. И рабочие могут себе позволить роскошь уйти с предприятия и поступить на другое, но и на первом и на втором он создаст прибавочную стоимость, обеспечит прибыль хозяину, иначе по закону капиталистического производства предприятие не выдержит конкуренции и развалится. И в «счастливой Австралии» эксплуатируют нещадно, ну, а если рабочие организованно борются за улучшение своей жизни, как и везде в капиталистическом мире, это приводит к классовым боям, к забастовкам и локаутам.

Все дальше в глубь материка уходят строители железной дороги. Крушат скалы, отсыпают насыпи, строят мосты, укладывают рельсовый путь. В отряде Томсона работают 400 человек, здесь собрались люди всех национальностей. Народ сильный, бывалый. Артему в отряде досталась одна из наиболее тяжелых работ; он молотобоец при бурении скважин. Вручную, при помощи обычного молота и клинообразных стальных буров, продалбливается в скале скважина, или, как ее иначе называют, шпур. В соответственно расположенные шпуры закладывается взрывчатка, подводится определенной длины бикфордов шнур, который поджигается запальником. Проходит точно отмеренное количество времени, и раздается оглушительный взрыв. Работа опасная, зазевавшегося может настигнуть обломок, или запальщик точно не сосчитал числа взрывов, и бур наткнется на взрывчатку, — тогда несчастье, смерть.

Работа эта для сильных и смелых людей. Том Сергеев (Том — это очередное, на сей раз энглизированное имя Артема, близкое русскому Федор) вскоре становится сильнейшим среди сильных.

Господин Томсон переводит его с работы молотобойца на работу запальщика-подрывника.

Бурение скважин закончено. Рабочие уходят подальше от взрывных работ. Появляется Артем, через плечо у него висит большой мешок, наполненный пачками взрывчатки. Осторожно, цилиндрик за цилиндриком досылая деревянной палкой до дна скважины, Артем закладывает динамит. Последний патрон соединяется с запалом. Заряжено 15 скважин. Все сделано точно и аккуратно. Спокойно и быстро подносит Артем тлеющий трут к концам бикфордова шнура. Шипит, выплевывая огонь и дым, подожженный порох. Время сейчас измеряется секундами.

Артем быстро отбежал на недалекое расстояние, откуда внимательно просчитывает число взрывов. Их должно быть пятнадцать. Прогрохотал пятнадцатый взрыв, летят камни в небо, пылью и дымом заволакивает все вокруг. В это пекло бросается запальщик Артем. Он похож на демона из Дантова ада. Голый по пояс, тело покрыто пороховой копотью и пылью. На шее обрывки какой-то материи, которой он вытирает струящийся ручьями пот. Обнаженные грудь и руки как бы перепутаны толстыми канатами мышц, сухожилий и кровеносных сосудов. Все это приняло бронзово-шоколадный цвет.

Работает этот русский на диво красиво и точно, вызывая зависть у некоторых теперь низложенных любимцев-рабочих. Один из таких экс-чемпионов, канадец Длинный Дик, вызывает Большого Тома (Артема) на состязание: кто перед лицом рабочих всей округи раньше другого набросает вагонетку землей? Соревнование назначено на ближайшее воскресенье. Заядлые спортсмены и болельщики — австралийские рабочие, товарищи Дика и Тома, ждут с нетерпением дня состязания. Заключаются пари.