Александр Родченко - В Париже. Из писем домой

Милая Мулька!

Воскресенье, ходил купаться в Сене, такая жара.

Сижу, курю. Аркин, кажется, поедет 15-го. Но он хочет прямо из Франции в Кенигсберг, а из Кенигсберга морем в Ленинград. Можно из Франции прямо в Ригу.

Одному не хочется ехать, вдруг отберут аппараты.

Теперь и делать нечего, а уехать нельзя… Завтра получу документы.

Привет всем, ничего писать не хочется.

Ваш Мулька.

Посылаю Дзиге Вертову аппарат СЕПТ № 0905 с объективом Цейса 1:3,5 см, в кожаном футляре с шестью бобинами.

Не знаю, когда уеду, все зависит от попутчиков, которым не хочется ехать, как мне. Право, сейчас интересно еще побыть в Париже, так как я сегодня получил билет на право производить съемку на выставке от Генерального комиссара и буду каждый день снимать.

Боюсь, что раньше 20-го не уеду, т. к. всем хочется отдохнуть. А я уже отдохнул, скучаю по тебе, как никто из них.

Сегодня консульство закрыто, хотел получить паспорт.

Завтра увижу брата Кауфмана. Володьку давно не вижу.

Жалко, что ты не пишешь, я все еще буду писать, а ты пишешь, это последнее…

Привет дочурке Муле, Жемчужному, Жене.

Целую. Анти.

Милая Мум!

Получил в консульстве выездную визу, должен переехать Себеж до 9 июля.

Дня через 2–3 пойду собирать визы стран, через которые проеду, завтра узнаю маршрут. Хочу ехать морем, через Голландию в Питер, или иначе.

Выеду, наверно, числа 17-го или 18-го; если морем, то 9 дней, если поездом, то 4 дня.

Море-то я хочу видеть, очень люблю его. 12-го отправлю Дзиге аппарат.

Сам купил печатную машинку к «Септу», набралось чемодана три.

Получил разрешение снимать на выставке, чем и увлекаюсь, сам проявляю, а печатать буду дома.

Был Кауфман… Парень он славный и настроен советски, но при чем тут я…

Дзига спрашивал у тебя, зачем я купил с «Септом» треножник. Ну и дурак же он. Я купил, конечно, к фото. Я купил еще один – снимать архитектуру, в комнате, с выдержкой, ведь здесь треножники чудные и дешевые.

На открытии собралась огромная толпа французских рабочих, которые встретили Красина криками «Да здравствуют Советы» и запели «Интернационал». Полиция попросила Красина войти в здание и рассеяла толпу, а де-Монзи, сказав: «Я извиняюсь, но я не уполномочен своим правительством присутствовать на демонстрации», – быстро ушел.

Когда Красин в речи сказал, что в искусстве всюду есть Ленин, так как для нас его память велика, де-Монзи ответил: «Мне очень приятно, что вы тоже чтите великие могилы»…

Все почти газеты пишут о русском павильоне, ни об одном так много не писали и не пишут, это – определенный успех.

Ряд предпринимателей предлагают за деньги везти выставку в Голландию и др. страны.

Ну, не скучай, целую и хочу целовать.

Анти.

Милый Хомик!

Коган завтра выезжает в Москву, но я с ним не поеду…

Сейчас жара, сижу в пижаме, буду проявлять и попробую печатать.

Скорей хочу получить разрешение на вывоз и уехать. Ходил в посольство, подал заявление о провозе вещей, вычеркнули духи, за них нужно все равно платить пошлину.

Сегодня новость, Бельгия не дает визу русским, придется ехать через Страсбург.

У Володьки несчастье. Вытащили из кармана все его деньги для Америки, 130 долларов, он теперь без копейки. Но ему одолжат в посольстве, мне он был тоже должен 280 фр., наверно, уже не отдаст.

Либерману привезу ручку, а Копыловой еще не знаю что. А тебе самого себя, одетого в ю рубашек, три костюма и с чемоданом аппаратов. Веселого, здорового и радостного.

Пришлю телеграмму о выезде и где нахожусь.

Целую. Анти.

Получил разрешение на провоз вещей.

Купил чемодан, во вторник укладываюсь.

Получил повестку о деньгах – 15 фр. Это, вероятно, Эдди. Взять их смогу, а купить – нет. Женщин нет. Не могу без них купить… Мориц уехал на неделю на море вместе с женой.

Еду с Аркиным, завтра получаем визы, если их не задержат. Выедем 18-го, поездом.

Счастлив, что все идет к отъезду.

Картины оставлю, Мориц пришлет с экспонатами.

Целую и скоро буду целовать.

Писем нет от тебя. Твой Хомик.

1 Эрдман Борис Робертович (1899–1960), художник театра.

2 Алексей Ган (1893–1942), художник-конструктивист, режиссер, дизайнер, член «Общества современных архитекторов» и группы «Октябрь», оформлял журналы «Кинофот» и «Современная архитектура».

Снял несохранившийся фильм «Остров юных пионеров» (1924), который демонстрировался в советском павильоне на парижской выставке. Был женат на режиссере-документалисте Эсфири Шуб (1894–1959).

3 В своем багаже Родченко вез более 200 номеров (судя по таможенной описи) различных работ для выставки: проекты мебели и оборудования, фотомонтажи и плакаты, архитектурные проекты, проекты театральных костюмов, рисунки для ткани, книги и журналы, как свои, так и Степановой. Все это потом вошло в состав экспозиции по разным разделам: Искусство книги, Искусство улицы, Искусство мебели, Театр, Искусство текстиля и т. д.

4 В. Мориц, искусствовед, отвечал за подбор экспонатов в целом и за развеску театрального раздела на выставке.

5 Георг Гросс (1893–1959), немецкий художник, график и карикатурист. Дадаист, член компартии Германии, которую покинул после посещения Москвы. В серии своих журнальных статей и карикатур создал портрет Берлина 1920–1930-х годов. С приходом Гитлера к власти эмигрировал в Нью-Йорк.

6 Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка в Москве (1923) явилась первым смотром новой советской архитектуры. Основные павильоны были построены по проектам И. Жолтовского и его учеников, среди других новаторских архитектурных произведений – павильон «Махорка» К. Мельникова, павильон Дальнего Востока И. Голосова, ряд построек Иностранного отдела В. Щуко, павильон «Известий ЦИК» А. Экстер и Б. Гладкова, киоск А. Лавинского и др.

7 Фидлер Иван Иванович (1890–1977), архитектор.

8 Александр Львович Поляков (1889–1924), архитектор, отвечал за окончательное оформление всех фрагментов экспозиции советского раздела.

9 Речь идет об интерьере показательного Рабочего клуба, который Родченко должен был построить по своим проектам в натуре. Как и в настоящем клубе, там должны были висеть плакаты и какие-то злободневные лозунги, а также стенная газета. Поэтому Родченко и просил режиссера Виталия Жемчужного, который занимался в те годы постановкой клубных вечеров, сочинить какие-нибудь текстовки для Рабочего клуба в Париже.