Роберт Масси - Николай и Александра

Заняв новый пост, Столыпин развил кипучую деятельность. Его цель заключалась в том, чтобы воплотить в жизнь вековую мечту крестьян – владеть собственной землей. Но до тех пор, пока не прекратятся нападения террористов на местных чиновников и полицейских, задача оставалась невыполнимой. С целью восстановить закон и порядок были введены военно-полевые суды. Расправа с убийцами была короткой: через трое суток после ареста они уже болтались под перекладиной. К концу лета 600 террористов надели «столыпинский галстук», как окрестили в народе петлю палача. Однако число казненных было гораздо меньше числа их жертв: от бомб и пуль революционеров за это же время пали 1600 губернаторов, генералов, солдат и жандармов.

Мишенью для террористов, ясное дело, стал и сам Столыпин. Спустя всего месяц со дня его вступления в должность, субботним днем на даче премьера на Аптекарском острове произошел взрыв. В минуту взрыва Столыпин сидел за письменным столом. Фасад дачи был наполовину разрушен, тридцать два человека из числа посетителей и прислуги были ранены и двадцать семь убиты [48]. Маленький сын его был легко ранен на верхнем балконе, а дочери Наталье оторвало пятку. Самого премьер-министра лишь обрызгало чернилами. «С дня, отделенного от покушения всего полутора сутками, наша деятельность по Совету министров возобновилась, как будто ничего не случилось, – вспоминал Коковцов. – Все мы были просто поражены спокойствием и самообладанием Столыпина».

Репрессивные меры правительства, ответом на которые явилось покушение на Аптекарском острове, были лишь суровой прелюдией реформ. И пока один за другим поднимались на эшафот террористы, председатель Совета министров решал главные проблемы землеустройства страны. В 1906 году три четверти населения России добывали себе пропитание трудом на земле. С момента освобождения русских крестьян императором Александром II большинство их трудились общинами, которым и принадлежала земля. Такая система была чрезвычайно неэффективной. Создавалась чересполосица, в результате которой крестьянину порой доставалось до пятидесяти крохотных участков, так что больше времени у него уходило на ходьбу от одной полоски до другой, чем на пахоту или косьбу. Введя принцип частной собственности на землю, Столыпин решил поломать эту нелепую систему. Согласно новому законодательству, любой крестьянин был вправе выйти из общины, потребовав от нее выделения ему земельного надела, на котором он становился хозяином. Кроме того, надел должен был быть цельным, а не состоять из участков, разбросанных по разным местам, и передаваться по наследству.

Император с готовностью поддержал программу Столыпина. Чтобы увеличить земельный фонд, он предложил продать правительству четыре миллиона акров (1,6 млн га) принадлежащей короне земли и передать ее во владение крестьянам на льготных условиях. Хотя царю требовалось на это согласие остальных членов императорской фамилии и несмотря на то, что великий князь Владимир Александрович, а также императрица-мать выступили против такого решения, государю все же удалось настоять на своем. Земля эта была продана правительству в надежде на то, что примеру царя последует и знать. Однако этого не произошло.

Столыпинские реформы имели не только политическое, но и экономическое значение. В одночасье возник целый класс, состоявший из миллионов мелких землевладельцев, будущность которых была тесно связана со стабильностью обстановки и уверенностью в завтрашнем дне, обеспечить которые могло лишь императорское правительство. Как это обычно бывает, самые опасные смутьяны и бунтовщики первыми потребовали выделения им земли и стали сторонниками правопорядка и мира. К 1914 году владельцами собственных земельных наделов стали девять миллионов крестьянских семей.

Успех или провал любой политической реформы в России определялся, как правило, урожаем или недородом. Пять лет подряд, с 1906 по 1911 год, природа улыбалась Петру Аркадьевичу. Лето в России стояло теплое, а зима мягкая. Регулярно выпадали умеренные осадки. Такой урожайности русская история не знала. С увеличением производства продовольствия росли и доходы правительства; государственный бюджет был сбалансированным, более того, он стал положительным. С помощью крупных французских займов быстрыми темпами расширялась сеть железных дорог. Угольные шахты и рудники, где добывалась железная руда, показывали рекордную производительность. Открыли свои филиалы в России такие американские фирмы, как «Интернэшнл харвестер» по продаже сельскохозяйственных машин и компания «Зингер» по производству и сбыту швейных машин. Правительство выдвинуло ряд законопроектов, одобренных Думой, с целью увеличить жалованье учителям начальных школ и ввести бесплатное начальное обучение. Была отменена цензура печати, разрабатывались вопросы свободы вероисповедания. «Напрасно полагают, – заявил Столыпин сэру Бернарду Пэйрсу, – что всякое предложение о реформах должно исходить от оппозиции».

Как ни странно, наиболее ожесточенное сопротивление программе Столыпина оказывалось как крайними правыми, так и крайними левыми. Реформы с целью изменения старого, устоявшегося уклада жизни были не по душе реакционерам. Революционерам же было ненавистно всякое улучшение условий, вызывавших недовольство масс. Для Ленина и все уменьшающегося числа его сторонников-эмигрантов эпоха Столыпина была эпохой крушения их надежд. Убежденный, что «революционной обстановки» в России больше не существует, Ленин уныло бродил по библиотекам Цюриха, Женевы, Берна, Парижа, Мюнхена, Вены и Кракова. Он с тоской следил за успехами земельной реформы Столыпина. «Если так будет продолжаться, – писал он, – это вынудит нас отказаться от всякой аграрной программы». Некоторым правоверным марксистам казалось, что почва у них окончательно выбита из-под ног. В 1909 году, отчаявшись, дочь Карла Маркса Лаура и ее муж Поль Лафарг покончили жизнь самоубийством. Ленин отнесся к этому известию с мрачным удовлетворением. «Если не можешь больше работать для дела партии, – заявил он, – надо суметь взглянуть правде в глаза и умереть, как это сделали Лафарги».

Созыв в мае 1906 года 1-й Государственной думы был фактом настолько необычным и непривычным для России, что ни император, ни члены делающего лишь первые шаги представительного органа не знали, как себя вести. Все приходилось начинать с самого начала и на ходу: конституцию, парламент, политические партии. До октября 1905 года в России не было иных политических партий, кроме социал-демократов (эсдеков) и социалистов-революционеров (эсеров), находившихся в подполье. Но, как ни удивительно, тотчас возникли две влиятельные либеральные партии – партия конституционных демократов, или кадетов, руководимая историком Павлом Милюковым, и октябристов, так названная в силу ее приверженности принципам, изложенным в манифесте, опубликованном в октябре 1905 года. Ее возглавил Александр Гучков.