Жаклин Паскарль - Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей

Я закончила первую книгу о похищении и жизни, которая ему предшествовала. Мне казалось, что так я дам возможность Шахире и Аддину заглянуть мне в душу, узнать о том, что двигало мной и моими поступками. Мне хотелось, чтобы у них было доказательство моей любви к ним, пусть даже такое призрачное. Невозможно предугадать, как повернется жизнь в следующую минуту, поэтому мне казалось, что я должна была передать свои чувства бумаге. Мне думалось, что книга «Как я была принцессой» в этом нестабильном мире стала для меня чем-то вроде страховки, которая сохраняла часть моей души для детей. Кто знает, может, когда-нибудь в будущем им будет это интересно. Но сейчас она словно лезвием вскрыла самые потаенные уголки моего сердца, выставив напоказ для всех желающих.

Боль из-за расставания с детьми накладывала отпечаток на мою повседневную жизнь, накатывала волнами и отступала, омывая меня словно океанскими приливами. Мне уже не удавалось справляться с ней так, как в первые пару лет. Я жила одной надеждой.

Конвой из «лендкрузеров» трясся по Великой Рифтовой долине, по стране саванн, по дну высохшего озера, простиравшегося на двадцать километров во всех направлениях: сплошная сверкающая гладь слежавшейся земли, покрытой за тысячи лет волнами приливов и ветров. А над нами кружили стаи грифов в поисках ослабшей жертвы, отбрасывая странные, четкой геометрической формы тени на выжженную землю, кое-где поросшую редкими деревьями и низким колючим кустарником. Килиманджаро, самая высокая гора Африки, нависала над границей с Танзанией. Ярко-белые снежные шапки, венчавшие ее темный ломаный силуэт, появлялись, лишь когда низкие облака исчезали, будто повинуясь некоей таинственной силе.

Мы ехали по колыбели человечества, точке сотворения, по сердцу Национального парка Амбосели, месту проживания самой большой популяции слонов Восточной Африки. Здесь животные были свободны, а человек зависел от природы так же, как флора и фауна. Это было одно из тех путешествий, что вытряхивает из вас душу, делает скелет разрозненным набором костей и покрывает вас целиком, от волоска до последней нити одежды, тонким слоем красной пыли.

Звери, рогатые и бородатые, обладатели широких спин и седых шкур, замедляли движение нашего каравана. Машины притормаживали, чтобы эти диковинные животные прошли своей дорогой. Рядом пробегали бесчисленные стада антилоп, едва касаясь копытами почвы. Я проехала две сотни километров на черепашьей скорости, по камням и дорогам, б́ольшая часть которых была едва различима в пыли или в руслах высохших рек, но мне даже в голову не приходило пожаловаться. Мне хотелось вдохнуть горизонта полной грудью и протянуть руки к солнцу. Ноздри были полны густыми, пряными, чистыми ароматами Африки, время казалось чем-то органичным. На каждой остановке я открывала окно джипа и делала глубокий вдох, стараясь запомнить этот момент.

Ничто, даже стоявшая жара, не могло испортить моей радости. Африка дышала жизнью. Зебры, пасшиеся в бесчисленных стадах, бесстрастные жирафы, вышагивавшие в едином грациозном ритме, – все это наводило меня на вопрос: почему я потратила столько драгоценного времени? Почему раньше не приехала в Африку?

В январе 1995 года мой друг Билл Сирл, исполнительный продюсер сериала «Соседи», занимался разработкой новой сюжетной линии на тему благотворительности, и в ней упоминалась организация «Уорлд Вижн». Съемки сериала должны были проходить в Африке. Услышав о проекте, я легкомысленно вызвалась в нем участвовать и не ожидала, что стану частью съемочной группы и отправлюсь туда вместе с актерами. Все получилось как-то само собой. Я знала о том, что «Соседи» популярны по всему миру и что британские телевизионные компании давно его показывают, но сама никогда его не видела.

Я записала достаточно историй для шоу о стиле жизни в Австралии «В поисках дома», презентацию которого провела для мельбурнского телевидения, сделала девять прививок от различных тропических и смертельных заболеваний и стала учить суахили.

Время от времени далекие облака пыли постепенно расступались и открывали высокую худощавую фигуру, облаченную в ярко-алые или насыщенного синего цвета шука , отрез ткани в одну длину, один конец которого аборигены носили на манер саронга, а другой набрасывали на плечо как шотландский плед. Все эти мужчины без исключения держали копья не менее ста восьмидесяти сантиметров в длину и кивали нам или махали руками в знак приветствия, когда мы проезжали мимо. Это были воины масаи, проходившие ровным шагом через всю долину. Амбосели был не только местом обитания бесчисленных животных, он был частью земель масаи, родиной этого народа, представители которого должны были принять участие в съемках.

К концу дня мы добрались до болотистой местности, бурно поросшей растительностью, подпитываемой подземными водами с тающих снежных шапок Килиманджаро. Множество птиц взлетали и садились на воду, а рябь и несколько пар ушей и глаз указывали на то, что под водной гладью передвигались бегемоты. Когда мы увидели первое стадо слонов, нам всем было сложно сдержать восторженные возгласы. Слониха с детенышем играли на мелководье, плавая кругами и подняв хоботы, словно перископы. Остальное семейство купалось и брызгалось водой, в то время как маленькие белые птички перелетали с одной широкой спины на другую. Слоны очаровали меня еще с самого первого похода в зоопарк, когда я была еще ребенком. Когда же я увидела их на свободе в нескольких метрах от себя, к горлу подкатил ком. Я ощущала себя невероятно счастливой. Все торопливо достали фотоаппараты и бросились снимать этих удивительных существ, наслаждавшихся купанием в одном из водоемов парка.

Мне очень хотелось, чтобы дети были здесь со мной и видели это великолепие дикой жизни и природы. Я почти слышала, как Аддин вскрикивает от удивления и восторга, обращая мое внимание на то, как неуклюже плавает слоненок, и как звенит голос Шахиры, дергающей меня за рукав и показывающей на появившегося рядом жирафа. Ламинированные фотографии Шахиры и Аддина, как всегда, были со мной, в глубинах моего кармана. На память пришли чьи-то мудрые слова: «Сердце матери не принадлежит ей самой, а всегда следует за ее детьми».

«Тортиллис» оказался новым маленьким роскошным отельчиком, созданным так, чтобы причинять наименьший ущерб окружающей среде. Я представляла себе, как буду спать в палатке, но никак не ожидала оказаться в таком удивительном месте.

Ресторан, ресепшен, бар в комнате для отдыха находились на самом верху, выходя окнами на круто уходящую вниз долину, открывавшую незабываемый вид на Килиманджаро. Гостиница включала в себя и открытые павильоны, крытые тростником поверх потолочных перекладин, с полами полированного темного дерева. Мощеная терраса на нижнем уровне служила дополнительным жилым пространством, на котором стояли диваны из резного дерева и ротанга с мягкими подушками самых ярких цветов. Чаще всего вечерами, когда съемочный день подходил к концу, смыв с себя пыль африканских равнин, я сидела на этой террасе, потягивая холодную водку и наблюдая за группами слонов, зебр или антилоп, направляющихся к водопою, который был всего лишь в сорока метрах от этого места.