Жаклин Паскарль - Как я была принцессой

Все то время, что Его Высочество провел с нами в приемной, двое его старших детей стояли нервно вытянувшись, с опущенными к полу глазами. Впрочем, султан довольно скоро удалился, а вместо него в комнату влетела его вторая жена, Шарифа Нонг. Закутанная в шелка, с глазами, подведенными сурьмой, она была так обильно увешена драгоценностями, что звенела и побрякивала при ходьбе: на каждом ее пальце красовалось по два кольца с бриллиантами, изумрудами или рубинами, а запястья украшали множество золотых браслетов и платиновые часы Пьяже с бриллиантами. На шее висела целая коллекция золотых цепочек, драгоценных кулонов и медальонов с выгравированным на них именем Аллаха. С тихим звоном она присела рядом со мной на диван и сразу же обрушила на меня нескончаемый поток слов, вопросов и сплетен. В присутствии этой женщины всем остальным оставалось только молчать, в то время как ее рот не закрывался ни на секунду. Только теперь я поняла, почему ее дочери жить не могли без сплетен – очевидно, они впитали эту страсть с молоком матери.

Она немедленно объявила, что я очень миленькая, что мне надо немного пополнеть и что кожа у меня гораздо светлее, а волосы гуще, чем у Фаузии, первой жены Бахрина, которую она совсем не любила. Все это тетя Шарифа Нонг выложила мне в первые две минуты нашего знакомства. Интересно, что она наговорила бы, если бы мы были знакомы немного подольше? В конце она пообещала, что мы обязательно станем хорошими подругами. Я стала с нетерпением ждать этого момента.

Наконец, после того как вся семья Бахрина увидела и более или менее одобрила меня, настало время возвращаться домой, в Мельбурн, к работе и нормальной жизни. Утром в день моего отъезда, как только мы с Бахрином проснулись в доме его отца, он вдруг объявил, что уже заказал для меня кольцо. Обручальное. Он не делал мне предложения. Он просто поставил меня в известность.

Все мои вопросы и сомнения Бахрин отмел одной фразой: «Не надо портить эту минуту. Просто возвращайся домой и жди меня там». Так я и сделала. Садясь в самолет, я еще не знала, что таким образом и будут строиться все наши дальнейшие отношения: он говорит – я беспрекословно подчиняюсь.

После возвращения домой моя жизнь очень скоро вернулась в обычное русло, и через пару недель мне уже трудно было поверить, что я побывала во всех этих экзотических местах. Бахрин еще не приехал, но я нисколько не возражала против одиночества и даже радовалась ему. Я пешком ходила с работы в наш дом в Карлтоне, наслаждаясь теплом и ласковым летним солнцем, подолгу сидела в нашем крошечном садике, иногда ходила в балетную студию, чтобы не терять формы. Кажется, впервые в жизни я осталась наедине сама с собой и училась получать от этого удовольствие. Я часто задаю себе вопрос, как сложилась бы моя жизнь, если бы Бахрин не вернулся тогда в Мельбурн. Хотя, возможно, я чувствовала себя тогда так спокойно и уверенно только потому, что в моей жизни был Бахрин. Сейчас уже поздно искать ответ. Путь, выбранный в юности, невозможно изменить двадцать лет спустя.

А потом он вернулся и привез с собой обручальное кольцо, море романтики и мое будущее.

Кольцо Бахрин торжественно вручил мне в первый же вечер во время обеда при свечах в нашем любимом ресторане «Бистро Циндоса», сказав при этом: «Три бриллианта: я – люблю – тебя». Я молча приняла его и таким образом согласилась стать его женой. Мне даже не пришлось отвечать «да», потому что Бахрин меня ни о чем не спрашивал.

Романтикой Бахрин буквально завалил меня так, словно все время носил в кармане пособие «Как очаровать девушку». Я не испытывала недостатка в интимных ужинах, во время которых мы почти не разговаривали, а только молча смотрели друг на друга, в долгих поездках на автомобиле без определенной цели, тоже молчаливых, потому что из магнитофона всегда неслась громкая музыка, и, конечно, в цветах.

Цветы были моей слабостью, и Бахрин умело ее использовал. Придя домой 14 февраля 1981 года, я обнаружила, что вся входная дверь скрыта под орнаментом из лент и гвоздик. Прихожая была буквально завалена цветами и «валентинками». Пробравшись между ними, я подошла к лестнице и обнаружила, что она вся увита красными розами: к каждому столбику перил было привязано по цветку. Собирая их на ходу, я поднималась по ступенькам, и на верхней площадке у меня в руках был уже огромный букет, который я с трудом смогла обхватить. Распахнув дверь, тоже украшенную розами и надписью «Я люблю тебя», я обнаружила Бахрина, спокойного и совершенно невозмутимого, как будто не было ничего особенного в том, что он притащил в дом содержимое целого цветочного магазина. Когда, еще не придя в себя от изумления, я попыталась выразить свой восторг и благодарность, он слегка улыбнулся и сказал: «А что тут такого? Ведь ты – моя будущая жена». В ответ я могла только поцеловать его.

По мере того как развивался наш роман, я теряла связь все с большим числом своих прежних друзей. Центром моей новой жизни стала вновь обретенная любовь, и я почти не замечала, что круг наших приятелей теперь состоит только из родственников Бахрина и его товарищей по университету, да и тех можно пересчитать на пальцах одной руки.

Потом пришел март, и мы не думали уже ни о чем, кроме приближающихся выпускных экзаменов Бахрина. Все произошло в воскресенье восьмого марта. Мы пообедали и смотрели телевизор в кабинете, когда Бахрин вдруг повернулся ко мне и объявил: «Знаешь, на следующей неделе состоится коронация дяди и утверждение Мизана наследником престола и мне придется присутствовать. – А потом быстро добавил: – Думаю, нам лучше поехать в Тренгану вдвоем и там пожениться».

В тот момент я сидела на ковре и так застыла там, не в силах сказать ни слова. От сотни вопросов и лихорадочных мыслей у меня закружилась голова. Раньше мы никогда не обсуждали с Бахрином дату свадьбы. Я полагала, что мы поговорим об этом позже, когда он закончит университет. Мне нравилось просто быть его невестой, и, поскольку я принимала таблетки, мы могли не опасаться нежелательной беременности.

– Но мне ведь только семнадцать лет, – пробормотала я наконец.

– Так что же, значит, ты собиралась только поразвлечься со мной? – зло спросил Бахрин. – Неужели ты думаешь, что я любую ввел бы в свой дом и познакомил с матерью? У меня с самого первого дня были серьезные намерения. Я сразу понял, что хочу жениться на тебе и что ты будешь мне хорошей женой. Почему ты сейчас начинаешь вилять?

– Но ведь это уже через семь дней… – бормотала я, пытаясь выиграть время. – И я не могу выйти за тебя замуж: я несовершеннолетняя. И у меня даже нет свадебного платья, – добавила я, что было довольно глупо.