Владимир Рудный - Долгое, долгое плавание

Не так уж внезапно. После комиссии Немитца, работы над планом в штабе РККА и командировки на Тихий океан не было в последнее перед войною десятилетие решающего направления, куда не бросали бы Исакова. В академии за год работы на кафедре стратегии и оперативного искусства он успел прочесть не только курс лекций по десантным операциям, но и оригинальный курс о боевых действиях подводных лодок с выводами-открытиями и долгосрочными прогнозами, подтвержденными практикой второй мировой войны; этот курс стал основой первого тома научного труда «Операции подводных лодок», написанного Исаковым в соавторстве с А. П. Александровым и В. А. Белли. Продолжая готовить книгу «Операции японцев против Циндао», Исаков опубликовал работу «Беломорско-Балтийская водная магистраль» — за полгода до «внезапного назначения» начальником штаба экспедиции особого назначения — ЭОН-1. Исаков писал, что Беломорканал, помимо исторического и народнохозяйственного значения, устраняет стратегическую разобщенность морских театров, позволяя военным кораблям переходить из Балтики на Север.

В апреле 1933 года Ивана Григорьевича Карпова, занятого тогда перестройкой царской яхты «Штандарт» в минный заградитель «Марти», вызвал командующий Балтийским флотом Галлер и сообщил, что, оставаясь командиром минзага, он поступает в распоряжение комиссии Исакова.

Карпов нашел Исакова в Адмиралтействе.

Объяснив ему цель экспедиции, Исаков отправил его обследовать трассу канала.

Это был новый Исаков, такого Карпов, дружный с командиром «Кобчика» с гражданской войны, не знал: деятельный, разносторонний — всем сотрудникам экспедиции давал ясные задания, результаты требовал в срок, сам организовал в Кронштадте демонтаж эсминцев «Урицкий» и «Куйбышев», сторожевиков новой серии «Ураган» и подводных лодок, сам приводил их в боевую готовность на Белом море.

Карпов прислал мне уникальную фотографию, снятую одним из работников Беломорканала на реке Карелке в устье Свири. «Негатив оказался у меня, — писал Иван Григорьевич. — Я о нем позабыл или попросту утерял. Негатив плохой, любительский. Недавно я его «поднял», хотел сделать сюрприз И. С., не успел. Посылаю снимок Вам. На Карелке стоял деревянный док, у которого один борт, как половинки ворот на петлях, открывался. В притопленный док входил эсминец. Нос не вмещался, он «висел» за пределами дока. Ворота закрывали, вернее, прислоняли к доку, и щели конопатили. Из дока с помощью водолазов выгружали камни. Откачивалась вода. Док всплывал, поднимая миноносец на «своей груди». Буксиры тащили док с эсминцем. Вот Исаков и стоит на батопорте, наблюдая за подготовкой дока».

Два других снимка сохранились в архиве Ивана Степановича. Они озаглавлены: «Прохождение свирских порогов». Один относится к ЭОН-2, после успеха первой Исаков возглавил вторую проводку, справился с ней в ту же навигацию, за что правительство наградило его орденом Красной Звезды; на мостике «Грозы» стоят Исаков и командир сторожевика Визель. Второй снимок сделан на пороге «Сиговец». С последнего в цуге буксиров судна тянутся тросы на док с поднятым эсминцем. Следует пояснение: «Редчайшая буксировка: т. наз. «упряжка цугом» или цепочкой — 7 буксиров. Слева «Шола» с Шмаковым (старший лоцман) — носится вдоль каравана и командует голосом. Коренной — «Восток» с Иванищевым (лоцман), как самый сильный. № 9 и 10 буксиры — поддерживают док с бортов, чтобы не «каталась» корма. Впереди буксир — «указатель» фарватера — разгоняет (останавливает) встречных. Всего — 11 буксиров».

Проводки кораблей на Север кончились глубокой осенью. Исаков побывал в Архангельске, в Соломбале, в Мурманске, деревянном городке, так зажатом сопками, что думалось — никогда ему не вырасти в мировой порт и не подняться тут, негде и некуда, каменным домам. Но Арктика уже жила будущим, создан Главсевморпуть, в одну навигацию прошел Арктику ледокол «Сибиряков», чего тщетно добивался для своего «Ермака» Макаров. Скоро и Северная флотилия станет Северным флотом. Когда освоят Северный морской путь, исчезнет стратегическая разобщенность и с Тихим океаном — пойдут туда и оттуда боевые корабли через Арктику.

В академию Исаков возвращался окрыленный, переполненный новыми темами, замыслами, планами и немного встревоженный. Он с увлечением поработал в двух экспедициях. Помощники вернулись в Ленинград к своим кораблям, некоторых оставили в Заполярье. Хорошие подобрались сотрудники, отличные моряки и веселые спутники. Дружеская атмосфера, без которой немыслимы подобные походы, не помешала строжайшей дисциплине. Карпов, колючая умница и фанатик корабельной службы, сумел так все наладить, что Ворошилов посулил ему награду от Реввоенсовета — золотые часы. Заслужил Иван Григорьевич, ему бы и орден — за гражданскую войну. Ни одного осложнения в походах. Исключая, пожалуй, инцидента на мостике, — чего доброго, разнесут теперь по флоту молву «о дерзости Исакова».

Смолчать нельзя было, но и сказать наркому мог потише, чтобы исключить возможность пересудов. Впрочем, на корабле, да еще при таких обстоятельствах, скрыть что-либо невозможно.

Каждый капитан на своей шкуре испытал, как трудно вести судно, если на борту, да еще на мостике, начальство. Даже свое, морское, компетентное . А уж гражданское или армейское — беда. В любом случае за курс и судьбу корабля отвечает сам командир. Только не всякий решится пропустить советы свыше мимо ушей. Исаков заметил, что командир неспокоен. На мостике корабля известнейшие в стране люди. Стоят тихо, в стороне, переговариваются вполголоса. Рядом с Исаковым в морской форме нарком — он же и по сухопутным и по морским делам нарком. Краснофлотцы смотрят на него с восторгом. Исаков и сам смотрит на него, как юноша на человека из легенды, хотя видит его не впервые — Ворошилов напомнил при встрече: «А, помню, помню, упрямый черноморский оператор!» И все же — законы флота строги. Еще в Моонзунде Исаков усвоил: в походе даже посторонний глаз обязан наблюдать за морем. Тут, правда, не бой, но и шутки отвлекают людей от дела. А когда от шуток нарком перешел к советам командиру, Исаков не стерпел и попросил все советы передавать через него.

Нарком внимательно взглянул на Исакова и промолчал. Все замерли. Только один голос раздался в тишине, спокойный голос члена правительства, стоявшего сзади: «Правильно говорит товарищ, не надо нам мешать капитану».

Такое моряки не забывают. Наверно, уже разнесли по Кронштадту. Самое неприятное — пересуды: «Исакова снимут?.. Исакова накажут?..»

В академии Исакова ждал приказ: от должности старшего преподавателя кафедры стратегии и оперативного искусства освободить. Назначить начальником штаба Краснознаменного Балтийского флота.