Владимир Рудный - Долгое, долгое плавание

Снова он на кораблях неласковой для него Балтики. Да, на кораблях, в штабе и в море. Его первое требование и к себе, и к другим: не засиживаться на берегу, плавать, пока залив не скуют льды, не отступать перед штормами, искать непогоду, учиться одолевать непогоду и плавать, плавать, плавать.

Начальником штаба КБФ Исаков в тридцатые годы был дважды — до конца 1935 года и снова в тридцать седьмом году.

Контр-адмирал В. И. Рутковский высказался однажды в Ленинграде в научной среде о качествах Исакова — штабиста и оператора. Отметив, что Иван Степанович внедрил высокий стиль и методику штабной работы во все большие и малые штабы нашего флота, сам стал «первым оператором ВМФ и воспитал плеяду молодых операторов», он заявил: на флоте признан и принят исаковский стиль работы оператора. Это значит: «Во-первых, все должно быть предусмотрено оператором; во-вторых, все могут ошибаться, исключая оператора». Исаков следовал именно этому стилю и умел за него отвечать.

В 1935 году во время осенних учений случилась катастрофа. Наперерез линкору «Марат» должна была выйти подводная лодка «Б-3», поднырнуть под него и атаковать с другого борта. Командир линкора, вняв некомпетентному возгласу высшего военачальника, внезапно изменил курс. Лодка, всплывая, оказалась под винтами линкора и погибла.

На разборе Исаков заявил, что виновным считает прежде всего себя, — он разрабатывал план учения и не предусмотрел все возможные случаи. А возможность такого случая он мог предполагать по личному опыту, зная, что на флагманском корабле пойдет начальство и вмешательства в управление кораблем следовало ожидать.

Исаков понес суровое наказание. Но на флоте оценили его поведение. В нем видели человека, который правильно понял свою честь высокого командира и не прикрылся чужой спиной. Добавлю: Исаков действительно считал себя ответственным, держась принципа, что оператор должен предусмотреть все и ошибаться могут все, кроме оператора.

После полутора лет преподавания в академии Исаков вернулся в штаб. Он остался верен тем же принципам.

Генерал-лейтенант Сергей Иванович Кабанов, в сорок первом году командующий легендарной обороной Гангута, летом тридцать седьмого года командовал соединением крупнокалиберной железнодорожной артиллерии флота. В жаркий день в столовой соединения случилась беда. Зарезали корову, изготовили тысячу котлет, котлеты в жару испортились, и произошло массовое отравление. Переполох, нашествие следователей. Зловещее обвинение — диверсия…

К вечеру звонит Кабанову начальник штаба флота Исаков: «Почему не докладываете, Сергей Иванович?» — «Потому что отстранен от должности», — отвечает Кабанов со свойственной ему резкостью и прямотой. «Кем?» — «Следственными органами флота». — «За что?» — «За диверсию с котлетами». — «Ваше мнение?» — «Мое мнение такое: первые котлеты прошли благополучно, последние две сотни завоняли. Диверсии нет. Есть халатность». — «Хорошо. Немедленно возвращайтесь к исполнению обязанностей. Передайте следователям мое приказание прекратить следствие и вернуться в Кронштадт. Используйте свои дисциплинарные права и накажите виновников происшедшего по своему усмотрению».

Тем же летом Исакова в звании флагмана II ранга назначили командовать КБФ. Его флаг поднят над линкором «Марат».

Два десятилетия службы революции позади. За Исаковым устойчивый авторитет крупного морского теоретика и сильного организатора. Изданная впервые в 1936 году с предисловием И. М. Лудри его книга о Циндао выходит подряд — вторым и третьим изданием. Она поражает и радует остротой аналитического зрения автора. Еще до Халхин-Гола и Хасана она не только предостерегает моряков о японской угрозе Дальнему Востоку, но и учит, в первую очередь тихоокеанцев, распознавать стратегию и тактику японской экспансии на материк. Ясен шаблон этой экспансии: блокада флота с моря; переброска экспедиционного корпуса и высадка там, где берег не защищен; перегрызание коммуникаций и осада с суши; борьба за высоты и последовательные атаки после подавления артиллерии осажденных. Но всякий шаблон может претерпеть изменения при развитии новых средств войны. Вся книга — исследование шаблона и опровержение шаблона. Она учит не только на опыте победителя, но и на уроках побежденной стороны. Исаков напоминает об успешном сопротивлении немцев десятикратно превосходящим их в численности японцам и, разрушая миф о непобедимости самураев, рожденный Порт-Артуром или разгромом в Азии противника, стоящего значительно ниже в политическом и культурном развитии, приходит к важному для грядущего выводу: «Это раз и навсегда решает вопрос о целесообразности обороны локальных пунктов, если оборона их организована и моральная стойкость бойцов на высоте».

В канун тяжелейших сражений каждая работа Исакова-ученого полна волнения Исакова-гражданина и Исакова-командира за судьбу страны. Бьют в цель его исследовательские очерки о германском генеральном морском штабе, его прогнозы об использовании подводных лодок; БУМС-37 — боевой устав морских сил, разработанный в соавторстве с Владимиром Александровичем Алекиным, специалистом в морской тактике; устав жил на флоте до победы над фашизмом, как и написанное группой Исакова наставление по ведению боевых операций.

Став комфлотом, Исаков созывает командиров соединений и четко формулирует требования к боевой подготовке в условиях фашистской угрозы. Он осуждает пять грехов: обучение в тихую и ясную погоду; игнорирование тренировок ночью; использование привычных объектов, укороченных дистанций высот, целей; учения вблизи берега, пренебрежение маскировкой и прочими мерами скрытности. Обучать надо в шторм и туманы, в шхерах и на просторах моря, ночью и днем, в обстановке, максимально близкой к боевой.

Именно этим отличались учения, проводимые новым командующим. Только для непосвященного «красная» и «синяя» стороны абстрактны. Моряк знает, кого конкретно он условно изображает, каковы тактико-технические данные боевых единиц противника, что нового в его арсенале, он учится противостоять сильному врагу.

Были осенние маневры 1937 года. Разыгрался шторм в 10–12 баллов. Где-то в районе Гогланда, как запомнилось командиру «Марти» Карпову, Исаков всех вернул в Кронштадт. Курс на вест в открытую Балтику продолжает «Свирь» под флагом командующего. За ним учебный корабль «Комсомолец» и минзаг «Марти».

Трое суток Карпов поминутно видел работающие винты «Комсомольца» — то оголенные, то снова погружающиеся в воду. Обогнув остров Готланд, подошли близко к маяку Висби. Можно укрыться, переждать?… Нет, только вперед. «Вот это характер!» — подумал Карпов о своем флагмане. Который уже день по верхней палубе невозможно ходить. Двое суток матросы не могут найти Машку, корабельную медведицу: только на подходах к Кронштадту ее обнаружили на рострах, застряла между цистернами. У гюйсштока смыло спасательный круг, прихваченный каболкой — растительным тросом. Карпов не рискнул послать матроса на нос забрать круг. Смоет человека. Черт с ним, с кругом…