Илья Дубинский-Мухадзе - Ной Буачидзе

Национальные съезды — в Нальчике — кабардинцев и балкарцев, в селе Христиановке — осетин, в Назрани — ингушей. Три с половиной тысячи делегатов ингушского народа переполнили огромный двор старой крепости. В центре сидели почетные старики. За ними стояли более молодые. Позади всех сомкнутыми рядами поместились всадники. Войсковой съезд казаков приветствует советскую власть.

Обращение Грозненского Совета к чеченцам: «Товарищи чеченцы! Ввиду того, что наши взаимоотношения близки к благополучному исходу, рабочие усиленно готовятся приступить к восстановлению всех Ново-Грозненских промыслов и тушению горящих фонтанов нефти в частности. Но для того, чтобы мы успешно могли определить, какие для этой цели понадобились бы технические средства, необходимо послать на промыслы специалистов-инженеров и уполномоченных исполкома Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов.

Так как работа этой комиссии сопряжена с риском для жизни со стороны малосознательных личностей, мы просим по возможности не замедлить сообщить Совету, согласны ли вы гарантировать безопасность членам комиссии во время проезда и пребывания на чеченской стороне. Верим, что вы, чеченцы, пойдете широко навстречу рабочим».

Вскоре на кургане, вблизи горящих Ново-Грозненских промыслов, делегаты Совдепа встретились с представителями Чеченского Народного Совета. Член рабочей делегации Осипов задал вопрос о том, какое впечатление на чеченский народ произвело обращение грозненцев. Представитель Чечни Мациев ответил: «Ваше воззвание мы обсудили на сходе в Алдах, и сход единогласно постановил употребить все свое влияние и все силы для того, чтобы ликвидировать пожар, в пламени которого гибнут народные миллионы. Мы решили идти только с вами вперед, и никакие силы не заставят чеченцев изменить своему слову. С нашей стороны приняты все меры для охраны комиссии, и ручаемся за безопасность. Просим заранее уведомить нас, когда таковая комиссия будет ехать, с указанием дня и часа и также места для встречи, куда бы могла прибыть чеченская охрана своевременно».

…Как-то после поездки Ноя Буачидзе в Ингушетию на первой странице газеты появилась статья:

«ПАШУТ!

Мы так долго и много говорили о войне на Тереке, об окопах, проволочных заграждениях, что понятно удивление человека, попавшего в Ингушетию, окруженную столькими мрачными легендами, и первое, что поразило, это как раз отсутствие почти всякого намека на военную обстановку.

Правда, около самого железнодорожного полотна наш автомобиль был остановлен внезапно выскочившими из-за пригорка шестью ингушами, грозно направившими на нас свои винтовки и берданы. Но это даже и на секунду никого из нас не смутило и не обескуражило, так подкупающе доверчивы были все окружающие картины.

Недоразумение выяснилось моментально. Это оказалась общественная железнодорожная охрана. А кругом, перекатами на волнистой местности, поля, кое-где покрытые зеленью новой весны. На горизонте зеленеет лесок, опоясанный белой каймой деревьев в цвету, видимо алычи.

В чем был глубокий основной тон радости в этой картине черных и зеленых полей, залитых блеском весеннего солнца? Конечно же, в этих пахарях, юных и стариках, что так старательно и так красиво взрыхляли покорную землю.

Право, можно было стать сентиментальным на час-другой и позволить себе роскошь размягчить свою душу и поверить совершенно в близкую победу жизни труда и порядка над силами разрушения и хаоса…

Потом мы сидели на высоком Назрановском обрыве со стариками ингушами и вели беседу о горестях и радостях жизни. Ломаными русскими словами они объясняли, почему «надо пахать», «надо дорога» и т. д. Перед нами открывалась широкая долина, по которой снизу протекала какая-то речушка. Там пашут, там роются в огородах, там кто-то купает коня.

И на всю эту мирную ширь и раздолье сурово смотрят полуразрушенные старые стены крепости Назрань, где помещается сейчас Ингушский Народный Совет. А когда-то в этой крепости содержали политических и, как говорят старожилы, вешали и расстреливали здесь более охотно, чем где бы то ни было.

…Вероятно, что и среди других народов и племен нашего края начинается такая же мирная жизнь, наполненная трудом».

Газета печатала также декреты Совета Народных Комиссаров:

На народную власть Терской республики возложены: охрана интересов труда, народного здравия, общественное призрение, проведение всеобщей трудовой повинности, улучшение путей сообщения, телеграфа, телефона и почты, социальное страхование на случай инвалидности, старости, болезни, беременности, строительное дело, проведение общественных работ, энергичнейшее воспособление земледелию и промышленности, продовольственное дело и ряд иных задач, кои будут выдвинуты жизнью и в согласии с основными законами российскими… Народная власть следит за тем, чтобы было достаточно и русских и горских школ, в которых бы обучалось все молодое поколение. Родители и опекуны не имеют права оставлять детей без достаточного начального образования… Пользование гражданскими и публично-государственными правами не зависит от религиозного исповедания, но пользование религиозной свободой не должно стеснять исполнения гражданских и государственных обязанностей. Церковный брак, наряду с обязательным гражданским, является частным делом».

…«О передаче казенных, удельных, церковных и частновладельческих земель, тонкорунного овцеводства, садов и виноградников в распоряжение местных Советов для немедленного распределения между трудовым крестьянством без различия национальностей и пола».

…«О формировании, обучении и политическом воспитании бойцов и командиров отряда китайских добровольцев».

В своем первом обращении к китайским добровольцам — рабочим Грозного, Владикавказа и Нальчика, рыбакам из Астрахани и тем, кто, спасая жизнь, бежал в Россию из песков Месопотамии и Персии — с английских военных строительств, где от безводья, голода, болезней тысячами гибли безгранично выносливые китайские кули, — Буачидзе писал:

«Ваши соотечественники, китайцы, проживающие в Петрограде, в грозный час единодушно сказали; «Китайские рабочие должны понимать, что судьба революции в Китае тесно связана с судьбой русской рабочей революции. Только в тесном единении с трудящимися России возможна победа революции в угнетенном Китае. Да здравствует единство рабочих всего мира!»

На заседании Совета Народных Комиссаров было одобрено предложение Ноя о формировании первой роты китайских добровольцев. В нее вошли восемьдесят человек. Командиром избрали крепкого, подтянутого, малоразговорчивого Лю Си. Ной познакомился с ним несколькими месяцами раньше на одном из бурных собраний в Ольгинской гимназии и по-дружески звал китайца «Люся».