Илья Дубинский-Мухадзе - Ной Буачидзе

Очень скоро начальнику штаба Якову Сидорову пришлось доложить председателю Совнаркома, что в китайской роте непорядок. Личный состав более не соответствует списку: вместо восьмидесяти бойцов в строй вчера стали двести девяносто пять! Ной не выдержал, рассмеялся:

— Яков Никифорович, побольше бы нам таких нарушений!

Китайцы прибывали отовсюду, самыми различными путями. Одни уже знали о существовании роты добровольцев и спешили присоединиться к соотечественникам, другие оказывались на Тереке просто по воле случая.

Цзи Шоу-шань [34] Эту фамилию хорошо знают наши советские специалисты, бывавшие или сейчас работающие в Китае. Худощавый, коренастый, с заметно тронутыми сединой смоляными волосами и розоватым давним шрамом на лице, Шоу-шань много лет работает по связи с советскими специалистами в одном из ведущих пекинских научно-исследовательских институтов. В составе делегации китайских трудящихся Цзи Шоу-шань приезжал в Советский Союз на празднование 40-летия Великого Октября. услышал о призыве Ноя к китайским рабочим, скрываясь в Тифлисе у друзей большевиков. Власти его искали не одну неделю, должны были судить за то, что он уговорил китайских кули присоединиться к забастовке русских землекопов на строительстве оросительных сооружений в верховьях Куры. Еще раньше, в начале войны, молодого Шоу-шаня вместе со многими тысячами постоянно голодных китайских крестьян из провинции Шаньдун русские вербовщики доставили на строительство железнодорожной линии Петрозаводск — Сорокинская бухта и дальше через безлюдную заполярную тундру к незамерзающему глубоководному порту Мурманск.

«По встретившейся надобности», как говорилось в приказе военного ведомства, часть китайских рабочих— среди них и Цзи Шоу-шаня — перевезли с дикого Севера в Закавказье. Здесь Шоу-шань близко сошелся с большевиками, впервые услышал от них, что свободу и счастье в России и в Китае можно завоевать, лишь победив богачей и угнетателей.

И когда из-за Крестового перевала, с берегов неспокойного Терека донесся призыв к китайцам, Цзи Шоу-шань тут же собрался в дорогу. Единственно, на что он претендовал, вступая в отряд, это чтобы «русская товарища учи» стрелять из пулемета. Просьба была выполнена. Цзи стал замечательным пулеметчиком. Его искусство особенно пригодилось год спустя, когда Шоу-шань, едва встав на ноги после тифа, вступил в русско-китайский отряд, который действовал на Северном Кавказе в тылу войск Деникина.

Землекопами на строительстве тех же оросительных сооружений в Закавказье или на трассе будущей черноморской дороги работали и многие другие китайские добровольцы, пробравшиеся во Владикавказ по Военно-Грузинской дороге. А вот Ли Чен-тун попал на Терек из окрестностей Петрограда. Он работал лесорубом в имении великого князя Николая Николаевича. Сразу после революции Ли записался в Красную гвардию. Ему не повезло: он заболел и долго лежал в больнице. Там, в больнице, Чен-тун познакомился с пожилым осетином, приезжавшим в столицу разыскивать своего сына, неизвестно куда исчезнувшего всадника «дикой дивизии». Осетин очень хвалил свой край, говорил, что там войны нет, хлеб можно найти, с работой не так трудно. Чен-тун решил: «Поеду с осетином, немного поработаю, поднакоплю денег, и тогда можно будет вернуться в Китай, в давным-давно покинутый Харбин».

Во Владикавказе, недалеко от базара, Ли показалось, что идущие в строю красноармейцы похожи на китайцев. Он приблизился: сомнений нет, это китайцы, и командует ими тоже китаец! Чен-тун набрался смелости и вежливо попросил разрешения поговорить. Прозвучала команда «вольно», и Ли оказался в кругу своих соотечественников.

— А ты откуда родом? — спросил командир.

— Из Харбина, — ответил Ли.

— Иди к нам. У нас в роте много красноармейцев из Харбина, хорошие люди.

Ли быстро, боясь, чтобы командир не раздумал (это был «Люся»), дважды повторил: «Сесе, сесе» [35] «Сесе» — спасибо. и пристроился левофланговым.

Позднее Ли Чен-тун, герой гражданской войны, вступил в Коммунистическую партию, восстанавливал угольные шахты в Донбассе, снова вернулся на Северный Кавказ, поселился в Нальчике, стал одним из самых умелых и уважаемых в городе машиностроителей.

Два полных взвода китайцев-красноармейцев с боевым оружием и хорошей военной закалкой прибыли во Владикавказ вместе с отрядом харьковского рабочего Григория Третьякова. Этот красногвардейский отряд с боями отходил под натиском немецких дивизий с Украины, воевал на Дону, на Кубани и впоследствии стал ядром «Ударного летучего батальона имени Совета Народных Комиссаров Терской республики». На каком-то степном, дотла сожженном разъезде Третьяков встретил полураздетых, давно голодающих китайцев. Сначала китайцы хотели было бежать, но, увидев на шапках бойцов красные ленты, бросились обнимать их и наперебой объясняли, что давно ищут случая вступить в революционный отряд.

Третьяков и сам был рад пополнению, но, чтобы не ронять достоинства командира и чести отряда, строго заявил: «Сначала срежьте косы, и тогда будет разговор, может быть и примем». Косы не без колебания были срезаны, и китайцев приняли в отряд. Еще несколько десятков их соотечественников сели в эшелон в Армавире.

В первых числах апреля китайская рота была уже вполне официально переформирована в отдельный батальон. Первой ротой остался командовать Лю Си, вторую принял Лю Фа-лей, не раз удивлявший своих товарищей исключительной храбростью. Под Астраханью белогвардейцы любой ценой хотели взять его живым. Последнюю пулю из маузера Фа-лей пустил в себя.

Оставалось утвердить командира батальона. «Люся» усиленно рекомендовал недавно появившегося во Владикавказе Пау Ти-сана. Буачидзе и Киров, в тот период возглавлявший Владикавказский городской Совет, попросили до окончательного решения познакомить их с Ти-саном. Встреча состоялась в небольшой, тесно заставленной книгами комнате Сергея Мироновича. Пау Ти-сан свободно говорил по-русски и оказался таким же заядлым любителем книг, как Сергей Миронович и Ной. Ти-сан, он называл себя на русский лад — Костя, признался, что, покидая Петроград, не стерпел, на последние деньги купил томик Блока и «Мартина Идена» Джека Лондона. Наверное, это было слишком легкомысленно? Ной поспешил засвидетельствовать, что подобный грех не раз случался и с ним, более старшим по возрасту, чем Пау Ти-сан.

Без особой охоты Ти-сан рассказал о себе. Он родился в Мукдене. Совсем еще мальчиком попал в Грузию. Его увез с собой на Кавказ русский генерал. Учился «Костя» в тифлисской гимназии. Революция застала его в Петрограде, и он, не раздумывая, записался в красногвардейцы. Союз китайских рабочих, насчитывавший в своих рядах до пятидесяти тысяч человек, поручил Пау Ти-сану отправиться в знакомые ему места, установить связь с соотечественниками на Северном Кавказе и в Грузии.