Андрей Богданов - Суворов

Идея Павла I навести в армии порядок, установить строгие правила и субординацию была не плоха. В армии творилось множество безобразий, гвардия вообще перестала быть армией, пустившись в полнейшее своеволие. Плохо было то, что император исходил в благих намерениях из дурных посылок и оснований, опыт его не соответствовал достижениям русской армии, советники были из рук вон плохи. А характер Павел имел чрезвычайно крутой, не склонный к компромиссам. Суворов еще при жизни императрицы охарактеризовал его в рифму: «Prince adorable, despote implacable» — «Принц восхитительный, деспот неумолимый» {155} 155 Лопатин B.C. Потемкин и Суворов. С. 268. .

Устав гатчинских войск, которыми при жизни матери играл Павел I, был подражанием прусскому. Руководством в обучении служил «Опыт воинского искусства» — плохой перевод «Тактики или дисциплины по новым прусским правилам», изданной в Пруссии еще в 1760 г. «Этот опыт найден в углу развалин древнего замка, на пергаменте, изъеденном мышами, — отозвался Суворов о книжке, в которую Павел I верил, как в Святое Писание, — свидетельствован Штенвером, Линдером (прусскими советниками Павла. — Авт.) и переведен на немо-российский язык» (Д III. 595). Как многозначно сказано!

Возражать помазаннику Божьему, осмеивать его, — как же это стало возможным для Суворова, искренне любившего монархию? Но иначе он не мог. Больше некому было постоять за честь армии.

6 ноября 1796 г., когда Александр Васильевич, после недолгого пребывания в Петербурге, вновь командовал войсками в Новороссии, скончалась Екатерина Великая, и новый император вступил на престол. При чтении письма об этом из Петербурга Румянцева хватил удар, от которого фельдмаршал уже не оправился. «Ваше сиятельство потеряли отца, а отечество — героя, — написал Суворов сыну своего учителя. — Я же, равно вам, в нем отца теряю» {156} 156 Лопатин B.C. Потемкин и Суворов. С. 270. . В армии осталась одна живая легенда — Суворов.

В середине ноября он перебрался из своей ставки в Тульчине в село Тимановку, но продолжал учить войска в поле и на специально построенных укреплениях так, будто поход на разбиение французов был делом решенным. Императрица договорилась удалить революционную заразу с тела Европы совместно с Австрией и Англией. Кандидатура Суворова на пост командующего 60-тысячной русской армией была утверждена; роспись его полков составлена. Но… Павел I отказался от этого союза, и приготовления Александра Васильевича остались втуне.

Уже 29 ноября Военная коллегия предписала немедля ввести в действие спешно изданные ею уставы «о полевой пехотной службе» и «полевой кавалерийской службе». Распорядился об этом Николай Иванович Салтыков, воспитатель Павла I, которого новый монарх мгновенно произвел в фельдмаршалы (мы помним, как нелегко достался этот чин Суворову!) и назначил президентом Военной коллегии. Уставы, родившиеся из прилежного чтения старых немецких книг и практики гатчинских вахтпарадов, возмутили Суворова до глубины души.

Они были переполнены глупостями. Например, у унтер-офицеров отняли ружья: теперь они должны были красиво салютовать алебардами. В полку стало на 100 штыков меньше — а ведь у Суворова и офицеры шли в атаку с ружьями. Уставы не оставляли места для инициативы. Их составители старались регламентировать все, что способно было изобрести прусское воображение. Одна глава была посвящена тому, как генералам обедать в поле. Суворову как фельдмаршалу непременно полагалось «иметь стол на 10 кувертов (столовых наборов на человека. — Авт.) без десерта, да другой для офицеров на 6 кувертов». Другая глава предписывала, как начальствующим лицам передвигаться в походе. Суворова обязывали иметь «карету цугом, две фуры, четыре повозки; число же верховых и вьючных лошадей не ограничивается», — гласил пехотный устав. Судя по нему, Александр Васильевич всю его жизнь ходил в походы как младший офицер: «субалтерн-офицерам не иметь повозок, но по вьючной и верховой лошади» {157} 157 Воинский устав о полевой пехотной службе 1796 г.: Полное Собрание Законов Российской Империи, с 1649 года. Т. XXIV. СПб., 1830. № 17588. Гл. XXI, XXVI. .

Благоглупости начальства сами по себе никогда не страшили армию. Она всегда умела обращать их в свою пользу или спускать на тормозах. Но уставы били по главным достижениям Суворова, сделавшим его солдата непобедимым. Они уничтожали гибкость командования применительно к обстановке. Их составители предписывали только линейное построение в три шеренги, не ведая ни о каре, ни о колоннах, ни о рассыпном строе егерей. Устав был ориентирован лишь на стрельбу, без действия штыком. Причем стрельбу не только «наступательную», но и… «отступную».

Большим массам пехоты держать этот строй было нелегко даже на плацу, поэтому устав снизил число шагов в минуту до 75, а размер шага — до аршина, вместо суворовского аршина и полутора аршин. «Шаг мой уменьшен в три четверти, — констатировал полководец, — и так (в наступлении) на неприятеля вместо сорока — тридцать верст».

Уставы и масса указов Павла I были пронизаны крайним недоверием к командирам всех уровней. В первые же дни царствования он уничтожил Генеральный штаб и власть главнокомандующих армиями, за ними — генералов, полковников, майоров и даже капитанов. Даже разрешить капитану брак или перевести прапорщика в другую роту можно было лишь указом императора (точнее, его секретарей). Великой российской армией Павел собирался управлять из кабинета, как своим Гатчинским отрядом. Суворов, имевший при «матушке-императрице» полную военную, хозяйственную и кадровую власть, в т.ч. право производства в чины до полковника, с лишением его всех прав смириться не мог.

Дивизии были упразднены, их генералов заменяли безответственные за организацию войск инспекторы (любого чина). Особенно сильные удары император нанес по полковникам и полкам. У генералов он отменил «дежурства» — штабы, у полковников — канцелярии, особенно необходимые для четкого управления в военное время. Император полагал, что там люди укрываются от службы! И при этом требовал ежемесячных отчетов по всем мелочам армейского и полкового хозяйства…

Овеянные славой названия полков отменялись. Теперь их (а также батальоны, эскадроны и роты) следовало именовать по фамилиям шефов и командиров. В прусской армии, где шефы полков не менялись по 20–30 лет, это проходило. У нас же Томский мушкетерский полк за 30 месяцев сменил 6 шефов, а Муромский за месяц — 5 шефов… При этом возможности шефа были ограничены по сравнению со старым командиром полка, а права подчиненного ему полковника превратились почти в ничто.

Павел I в каждой инициативе подчиненных, начиная с фельдмаршалов, видел только злоупотребление. Даже начальник его военно-походной канцелярии граф Ростопчин был наделен (в 1797 г.) одним правом: докладывать государю и передавать его повеления. Но меньше всего император доверял солдатам. Строй полка по новому уставу должны были обрамлять две отдельные от батальонов карательные флигель-роты, придуманные пруссаками, чтобы хоть как-то направлять в бою сброд своих нанятых или насильно завербованных солдат. Русских солдат, прежде пользовавшихся относительной свободой на постое, предписывалось загнать под охрану в казармы.