Жан Батист Баронян - Артюр Рембо

Рембо только рассмеялся. Всё, что теперь говорил Верлен, казалось ему сущим вздором. Он смотрел на него как на полоумного. Он уверял его, что «Одно лето в аду» — прежде всего и преимущественно книга языческая, богохульная, вероотступническая. В ней — призыв к бунту против любой власти и против церкви, выраженный в таких словах, как: «Я никогда не вижу себя ни последователем учения Христа, ни подданным господ его представителей». Как можно не понять этого, находясь в здравом рассудке?

И стоило ли Верлену ехать в Вюртемберг ради того, чтобы осчастливить его такими иезуитскими россказнями! И к чему эти чётки, которые он без конца перебирает?

Чем больше Артюр смеялся на Верленом, тем сильнее тот повышал голос, негодовал и сердился.

К середине ночи два поэта вышли из кафе, но вскоре нашли другое, выпили и там, мешая рислинг с пивом, потом, держась за руки, бродили по тёмным и пустынным улицам Штутгарта и дальше, у подножия холмов, окружающих город, где на каждом шагу попадаются пивные.

Пьяный Верлен понёс уже совершенную околесицу. Артюр, чтобы он замолк, хлопнул его по плечу, отчего тот потерял равновесие и упал. Артюр пытался его поднять. Не без труда ему удалось поставить его на ноги и довести до какой-то убогой гостиницы, куда он пришёл утром узнать, как тот себя чувствует. С Верленом произошла метаморфоза: теперь он был спокоен и рассудителен. Говорил, что собирается поселиться в Англии, по дороге завернув в Париж и посетив своего дядю в Фампу.

Рембо вручил ему конверт для передачи Жермену Нуво. Там была рукопись «Озарений», последнюю редакцию которых он только что закончил.

После отъезда Верлена Рембо перебрался с Хазенбергштрассе на четвёртый этаж дома на Мариенштрассе. Эта улица была ближе к центру города, куда по вечерам он ходил прогуливаться и заглянуть в какое-нибудь кафе ради стакана вина, например белого из долины Незенбаха, речки, впадающей в Некар. Прибрежные холмы там покрыты виноградниками. Артюр пробовал сосредоточиться на уроках французского, которые давал детям Эрнеста Рудольфа Вагнера, и на изучении немец кого, но скоро понял, что атмосфера Германии ему не подходит. Впрочем, одно ему нравилось в Штутгарте — что люди там были одержимы музыкой. Он не прочь был бы и сам научиться играть на пианино.

В начале апреля 1875 года, решив переменить обстановку и побывать в Италии, он продал кое-что из своих вещей и чемодан, так как у него не хватало денег на железнодорожный билет. На центральном вокзале он сел в поезд до Альтдорфа, главного города кантона Ури в центральной Швейцарии. В этом городе, согласно легенде, Вильгельм Телль поразил стрелой яблоко на голове собственного сына. Потом Рембо прошёл вдоль долины Ройса, перевалил Сен-Готард, вершина которого поднимается до двух с лишним километров, и после бесконечного утомительного перехода через кантон Тессен достиг озера Маджоре, потом озера Комо, откуда дошёл до долины По и до Милана.

Вечером, побродив по улицам этого ломбардского города, он задержался в каком-то кафе, где познакомился с одной вдовой, которой рассказал о своём путешествии из Штутгарта. Под конец он сообщил ей, что, помимо прочего, является автором небольшого сборника стихотворений в прозе, изданного в 1873 году за свой счёт в Брюсселе. И, поскольку эта вдова согласилась приютить его у себя на четвёртом этаже дома на Соборной площади рядом с величественным собором, он тут же отправил письмо Эрнесту Делаэ с просьбой выслать ему экземпляр «Одного лета в аду». Он собирался сделать подарок сердобольной вдове, особе, по его выражению, molto civile [39] Очень любезной (ит.). , {93} 93 Verlaine Paul. Arthur Rimbaud «1884». Œuvres en prose complètes. Gallimard, coll. «Bibliothèque de la Pléiade», 1972. P. 802. и увлечённой французской литературой. Но эта женщина быстро ему надоела, и он вновь отправился пешком, теперь в направлении Лигурии, а потом Эмилии и Тосканы.

По пути он обдумывал разные планы. А что если отправиться в Испанию и поступить наёмником в войска дона Карлоса? Эта мысль когда-то приходила в голову Верлену, а теперь и Артюру казалась совсем не дурной.

Там была бы возможность выучить испанский… А ещё можно дойти до Бриндизи, порта на берегу Адриатики, где, как он узнал когда-то из письма Делаэ, бывший член «Кружка чертыхателей», основатель эфемерного «Журнала нового мира» Анри Мерсье якобы владеет фабрикой по производству мыла и может предложить работу…

В середине июня по пути из Ливорно в Сиену Артюр сильно обгорел на солнце и его срочно доставили в муниципальную больницу. Туда прибыл извещённый о случившемся французский консул, который решил отправить его морем в Марсель.

Высадившись в Марселе, Артюр был всё ещё болен, и ему пришлось несколько недель пролежать в местной больнице. Он чувствовал себя одиноким. За время своего странствия по Швейцарии и Италии он накопил в памяти множество впечатлений и ярких образов, но уже не стремился записать их.

Да и что толку писать?

Какой смысл быть поэтом, драматургом, романистом, эссеистом?

И что эти люди, гордящиеся званием поэта, драматурга, романиста, эссеиста, — что они действительно понимают в литературе?

И чего собственно добиваются эти творцы, стремясь опубликовать свои книги или поставить свои пьесы на сцене театра?

В начале августа, когда Артюр уже выздоровел и собирался покинуть Марсель, он случайно встретил на улице Анри Мерсье, который приехал в город по делам, связанным с его мыловаренной фабрикой. От него он узнал, что Жермен Нуво, пожив в Бельгии и Англии, вернулся в Париж и теперь совместно с Шарлем Кро работает над некоей «драматической фантазией». Артюр решил, что ему надо бы его повидать, а заодно и убедиться, что Верлен собственноручно передал ему рукопись «Озарений».

Так случилось, что в это время в Париже находились мать и обе сестры Артюра. Они приехали туда не на отдых, а для того, чтобы проконсультироваться у специалиста по поводу туберкулёзного воспаления коленного сустава, которое обнаружили у Витали.

Через несколько дней Артюр встретился со своими родными в Париже, а вот повидать Нуво ему не удалось, так как тот, по словам Шарля Кро, таинственным образом исчез, возможно, вернулся в свой родной Пурьер. Рембо посетил Жюля Мари, Эрнеста Кабанера и Жана Луи Форена, который теперь жил на улице Сен-Жак, а его рисунки, наброски и акватинты пользовались всё большим успехом у публики. С ними он вспоминал лучшие моменты их «Кружка чертыхателей». Но сразу же понял, что на него, как и прежде, смотрят искоса и его присутствие в литературной и художественной среде никому там удовольствия не доставляет. Кабанер избавился от него, сообщив, что в Мезон-Альфоре есть свободное место репетитора, и по рекомендовал ему поспешить его занять.