Ольга Елисеева - Екатерина Дашкова

Растратив значительную долю драгоценностей покойной супруги на любовниц, Роман Илларионович наконец успокоился с английской содержанкой Элизабет Брокет, которую теперь величали Елизаветой Денисьевной [1] Вспомним забавный эпизод из «Отцов и детей» И.А. Тургенева, где служанка «эмансипе» Кукшиной ходила в чепце, а не в платке, что указывало на прогрессивные вкусы хозяйки. За век до этого любовница-англичанка символизировала европейские предпочтения вельможи-покровителя. .

Более основательный Михаил Илларионович заботился о детях двоюродного брата, как мог. Свою единственную дочь Анну Михайловну и двух племянниц Марию и Елизавету он определил ко двору фрейлинами. Но младшая, Екатерина, не удостоилась этой чести. Возможно, ее обошли фрейлинским шифром [2] Фрейлинский шифр — золотой с бриллиантами вензель императрицы на банте. Фрейлины носили его на левой стороне груди. по той же причине, по которой прежде оставили у бабушки. Не здесь ли корни болезненного честолюбия, в котором часто упрекали княгиню? Того обостренного внимания, которое Екатерина Романовна уделяла своему положению рядом с августейшими особами? Того искреннего гнева, который княгиня испытывала при малейшей, даже мнимой попытке отодвинуть ее в сторону, обойти в наградах, не оценить заслуг, не заплатить за преданность?

«Невинные» впечатления детства порой куда сильнее царапают душу, чем дальнейшие горести, пришедшие к уже закаленному и очерствевшему человеку. Девушку посчитали неудобным определить ко двору. В камер-фурьерских журналах времен Елизаветы Петровны нет упоминаний о Дашковой, хотя страницы пестрят именами ее сестер, кузины, тетки Анны Карловны и, конечно, дяди вице-канцлера. Несколько раз встретится отец — 3 марта 1748 года он будет награжден орденом Святой Анны, а 25 декабря 1755 года станет генерал-поручиком {17} 17 Бессарабова Н.В. Указ. соч. С. 53. .

Старший брат княгини Александр Романович вспоминал, как часто его возили на представления придворного театра. Вместе с другими отпрысками служивших при дворе особ императрица приглашала Александра на особые детские балы в ее апартаментах. Там танцевало от шестидесяти до восьмидесяти мальчиков и девочек, пока родители ужинали в обществе Елизаветы Петровны {18} 18 Захарова О.Ю. Граф А.Р. Воронцов и граф Н.П. Шереметев // Воронцовы — два века в русской истории. Владимир, 1992. С. 60. . Дашкова не бывала ни на спектаклях, ни на маленьких праздниках.

Особенно красноречива ситуация со свадьбами — важным придворным действом. 15 февраля 1758 года состоялось венчание камер-юнкера Петра Бутурлина и старшей сестры нашей героини — фрейлины Марии Романовны Воронцовой. А через три дня — камер-юнкера барона Александра Строганова и фрейлины Анны Михайловны Воронцовой. «Ближней девицей» невест в обоих случаях стала Елизавета Романовна, к тому времени уже фаворитка наследника Петра Федоровича. Ее младшая сестра Екатерина ни на одном из торжеств не присутствовала {19} 19 Тычинина Л. В., Бессарабова И.В. «…Она была рождена для больших дел». Летопись жизни Е.Р. Дашковой. М., 2009. С. 12. .

Где же она была? Дома за печкой? Такое положение, если и соответствовало действительности, то никак не годилось для мемуаров. И Екатерина Романовна заставляет императрицу часто навещать дом Михаила Илларионовича, милостиво, по-семейному, разговаривать с его младшей племянницей. То есть присваивает внимание августейшей особы.

Имелась еще одна трещина в скорлупе золотого яичка, каким для каждого ребенка должна быть семья. Брак родителей со строго христианской точки зрения не был вполне законным. Молодая ирландская компаньонка княгини Марта Уилмот (Вильмот) в 1808 году записала историю, которую сама престарелая Екатерина Романовна не захотела включать в мемуары: «Госпожа Сурмина, чье состояние составляло очень большую сумму, еще девочкой была выдана замуж за князя Юрия Долгорукова. Вскоре после этого семья Долгоруковых попала в опалу, и императрица Анна [Иоанновна] приговорила князя к пожизненному изгнанию в Сибирь. Мать Сурминой… бросилась к ногам императрицы, умоляя разрешить развод дочери, получила разрешение и через несколько месяцев [3] Уточним, что Долгоруковых сослали в 1731 году, когда Марфе Ивановне было всего 13 лет. Новый брак мать сумела устроить ей только в 1736 году. выдала ее замуж за графа Романа Воронцова» {20} 20 Письма Марты Вильмот // Дашкова Е.Р. Записки. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М., 1987. С. 372. .

Почему такой колоритный случай не попал на страницы «Записок»? Ведь он отчасти обелял мадемуазель Сурмину, создавая между ней и аристократическим семейством Воронцовых своего рода трамплин — Роман женился не на купеческой дочке [4] В среде исследователей существует и другое мнение, согласно которому отец Марфы Сурминой — Иван Михайлович имел поместья под Костромой, служил конюшим Патриаршего приказа, носил чин стольника, владел деревнями и торговал в разных городах. , а на княгине Долгоруковой. Но времена изменились. Если при Анне Иоанновне одного слова государыни было достаточно для расторжения брака, то к началу XIX века уже решительно осуждали женитьбу на разведенной. Тем большему остракизму подвергся бы союз без формального церковного расторжения предыдущего брака. Вот Екатерина Романовна и промолчала.

Вторичный брак в религиозных семьях вообще считался грехом, тяжесть которого ложилась на детей. Например, Наталья Борисовна Долгорукая (Долгорукова), урожденная Шереметева, дочь фельдмаршала, составляя «своеручные записки» {21} 21 Записки, оставшиеся по смерти княгини Натальи Борисовны Долгорукой. СПб., 1912. , озвучила именно такой, чисто средневековый взгляд на свою судьбу. Ее отец Борис Петрович после смерти первой жены собирался в монастырь, а вышел от царя Петра I, держа за руку новую нареченную. За нечестье родителей должен был отстрадать их единственный ребенок, и Бог послал Наталье очень короткое счастье с любимым князем Иваном Долгоруким и долгие мытарства, бедность, вдовью долю и, наконец, успокоил в келье Флоровского монастыря в Киеве инокиней Нектарией [5] «Записки» Н.Б. Долгорукой были созданы в 1767 году. К началу XIX века, когда шла работа над мемуарами самой Дашковой, этот источник ходил в списках. Поступок Натальи Борисовны, последовавшей за мужем в ссылку в Березов, вызывал восхищение читающей публики. Недаром позднее Н.А. Некрасов в поэме «Русские женщины» поставит ее на одну доску с женами декабристов, сделав символом жертвенной супружеской любви. Возможно, Дашкова опустила историю брака родителей, чтобы избежать невыгодного для матери сравнения. .