Ольга Елисеева - Екатерина Дашкова

От Разумовского Воронцов вернулся к Екатерине и донес ей о случившемся. Государыня протянула канцлеру руку для поцелуя со словами: «Мы друг друга понимаем» {397} 397 Заичкин И. А., Почкаев И.Н. Екатерининские орлы. М., 1996. С. 144. . О дальнейших событиях сообщает Пиктэ: «Брак Григория Орлова с императрицею был окончательно решен. Был изготовлен указ, объявлявший его князем империи; помимо этого его ожидал чин генералиссимуса, и все это ко времени свадьбы. Между тем образовалась партия, противная Орлову, к которой принадлежали граф Панин, канцлер Воронцов и граф Захар Чернышев. Невзирая ни на что, был назначен день и час, когда упомянутые лица должны были быть удалены в свои поместья; кареты были поданы… Все принадлежавшие к партии прибыли около одиннадцати часов вечера ко двору. Императрица с взволнованным видом прохаживалась большими шагами по своему покою, переговариваясь от времени до времени с Орловым, который стоял, облокотившись на камин. Прошло два часа. Кареты, ожидавшие приказания, велено отложить, императрица удалилась в свои покои… Григорий стоял на пороге брака с одной из могущественнейших монархинь… уже был определен его штат, состоявший из хранителей, пажей и камергеров… И вдруг один разговор наедине императрицы с Воронцовым разрушил все планы и надежды. Кто мог бы ожидать, что этот слабый и бесхарактерный человек сумеет подчинить своему влиянию Екатерину II? Вот что значит женщины!» {398} 398 Корберон М.Д. Указ. соч. С. 113–114.

Свидетельства современников, как кусочки мозаики, складываются в картину, дополняя друг друга. Надо полагать, что канцлер прибыл с известием о сожжении бумаг Разумовского. Это и остановило обнародование проекта.

В разгар описанного противостояния Екатерина II взяла паузу. 12 мая 1763 года она отправилась в Ростов Великий, чтобы присутствовать в Воскресенском монастыре при освящении мощей святителя Дмитрия Ростовского в новой серебряной раке {399} 399 Камер-фурьерский церемониальный журнал. 1763 год. СПб., 1855. С. 86. . Дашкова не сопровождала государыню. 12 мая, день в день с отъездом подруги, она родила сына Павла.

События, разворачивавшиеся в Москве, своей суетностью резко контрастировали с внутренним покоем религиозного шествия. Стоило Екатерине II покинуть старую столицу, как мигом распространились слухи, будто она отправилась в Воскресенский монастырь венчаться с Орловым. «Тайна брака обнаружилась, — рассказывала княгиня Дидро, — негодующий народ сорвал один из портретов императрицы и, отстегав его плетью, разорвал в клочки» {400} 400 Дидро Д. Указ. соч. С. 375. .

О сорванном с ворот портрете повествуют многие источники. Но вот плеть упомянула только Дашкова. Накануне переворота, ночью, она тоже представляла подругу — идеал фантазии — бледной, обезображенной, окровавленной… Слова Федора Хитрово, переданные Дашковой в обычной возвышенной манере, свидетельствовали об экзальтации: «Он… с гордостью объявил, что первый вонзит шпагу в сердце Орлова и сам готов скорее умереть, чем примириться с унизительным сознанием, что вся революция послужила только к опасному для отечества возвышению Григория Орлова» {401} 401 Дашкова Е.Р. Записки. 1743–1810. Л., 1985. С. 63. . Это собственные мысли княгини. В деле подобных признаний нет.

Заколоть фаворита, а Екатерину отстегать за ослепление и вернуть в объятия подруги. Княгиня отказывалась понять: императрица больше не принадлежит ей. Ни участие в заговоре, ни даже убийство соперника не вернут прежней близости. Чем громче наша героиня роптала на неблагодарность, тем больше царица отдалялась.

В начале двадцатых чисел мая к Орлову явился с доносом камер-юнкер князь Иван Несвижский (Несвицкий), который передал разговор своего приятеля Федора Хитрово, одного из активнейших участников переворота. Теперь Хитрово оказался в стане противников брака Екатерины II с Орловым. Несвижский привел его слова, что Панин «согласился с гетманом и Захаром Чернышевым уничтожить дело; для этого они пригласили к себе» несколько недавних заговорщиков «и рассуждали, что дело нехорошее, отечеству вредное и всякий патриот должен вступиться, искоренить».

Перечисленные вельможи — сторонники Панина. А вот имена офицеров часто упоминались Дашковой: Рославлевы, Ласунский, Пассек, Барятинский, сам Хитрово бывали у нее на квартире.

Вопреки словам княгини, корень бед заговорщики видели не в фаворите, а в его брате Алексее: «Этого ничего не было бы, потому что Григорий Орлов глуп; но больше все делает брат его Алексей: он великий плут и всему делу причиной». Дальнейшие планы относительно ретивых братьев были не вполне ясны. «Мы на собрании своем положили… схватя Орловых… погубить. Меня в этот заговор привела княгиня Дашкова».

24 мая письмо фаворита с пересказом доноса Несвижского уже было в Ростове. В тот же день Екатерина II передала следствие в руки своего верного сторонника сенатора В.И. Суворова (отца будущего фельдмаршала) и приказала ему арестовать Хитрово: «Я при сем рекомендую вам поступать весьма осторожно… и весьма различайте слова с предприятием» {402} 402 Сб. РИО. СПб., 1871. Т. 7. С. 291. .

Вопреки мнению ряда биографов {403} 403 Тычинша Л.В. Великая россиянка. М., 2002. С. 107–108. , следственные материалы противоречат выводу о заказе правительства добиваться от Хитрово показаний на Дашкову [22] Крайне информативная биография Дашковой принадлежит перу Л.В. Тычининой, главе Московского государственного института им. Е.Р. Дашковой и бессменному руководителю Дашковского общества (Великая россиянка. М., 2002). В этой книге содержится наиболее полный историографический анализ работ, посвященных жизни и государственной деятельности княгини. Интересен анализ мировоззрения Дашковой, который вплотную подводит читателя к вопросу о круге писателей и философов, повлиявших на формирование взглядов княгини. Наиболее сильной частью труда является анализ финансово-экономической деятельности Дашковой. Вместе с тем стремление видеть политические коллизии глазами героини заставляет автора давать оценки событиям, с которыми согласились бы «Записки», но не согласовываются другие источники. . После ареста подозреваемому предъявили донос, и в первый день он, как положено, от всего отперся. О княгине сказал: «И что меня, Хитрова, в данный заговор привела княгиня Дашкова, не упоминал, и ни о каком заговоре не знаю, и с княгинею Дашковою о той материи никогда не говорил». Источником же своей осведомленности назвал «гороцкой слух».

Однако уже на следующий день, 27 мая, подследственный «опамятовался» и начал давать показания. Физических мер к нему не применяли: Екатерина II была решительной противницей пыток. Однако могли и кричать, и запугивать, и топать ногами. Проведя ночь в заключении, молодой человек должен был осознать, в какую гадкую историю попал. Им овладели страх и общая подавленность. Еще вчера он храбрился. Но сегодня, по здравом размышлении, казалось глупо одному отвечать за всех: «Вскоре после того, как я услышал об оной подписке, приехав к княгине Дашковой… она мне сказала, что удивляется немало такому дурному предприятию, и хотела разведать».