Андрей Богданов - Александр Невский. Друг Орды и враг Запада

Немецкие шпионы знали, что Новгородская республика, сочтя усиление власти владимиро-суздальских князей слишком большой ценой за владение подданными ей землями эстов, наняла для их обороны подчёркнуто не влиятельного князя. В противном случае "низовые" князья могли столкнуться здесь со смоленскими или черниговскими (как уже бывало), и защита эстов обошлась бы Новгороду ещё дороже!

"После того (похода князя Ярослава на Ревель. — Авт.), — пишет немецкий свидетель событий, — новгородцы послали короля Вячко, некогда перебившего людей епископа рижского в Кукенойсе, дали ему денег и двести человек с собой, поручив господство в Дорпате и других областях, какие он сумеет подчинить себе. И явился этот король с людьми своими в Дорпат, и приняли его жители замка с радостью, чтобы стать сильнее в борьбе против тевтонов, и отдали ему подати с окружающих областей".

Подняв финно-угров на освободительную борьбу, Вячко энергично поражал крестоносцев всюду, где бы они не появились. По словам немецкого хрониста, русский князь "был ловушкой и великим искусителем для… эстов", — ведь он вновь нёс им свободу! Вскоре под его властью оказались области Уганди, Вайга, Вирумаа, Ярвамаа и Саккала, т. е. большая часть племён эстов. Вторгнувшиеся в эстонские земли отряды лэттов и ливов были разбиты. 14 апреля 1224 г. на Юрьев внезапно налетели рыцари ордена, но после 5-дневной осады вынуждены были ретироваться.

Интересно читать, как хронист, многословно прославлявший грабежи и убийства, чинимые крестоносцами, обличает князя Вячко и эстонских повстанцев: "И отправили епископы послов к королю в Дорпат, прося отступиться от тех мятежников, что были в замке (отбитом у крестоносцев. — Авт .), так как они оскорбили таинство крещения; бросив веру христову, вернулись к язычеству; братьев-рыцарей, собратьев и господ своих, одних перебили, других взяли в плен и таким образом вовсе извели в своих пределах, а все соседние области, перешедшие в веру христову, ежедневно грабили и опустошали".

"И не захотел, — с гневом пишет хронист о храбром Вячко, — король отступиться от них, так как, давши ему этот замок с прилегающими землями в вечное владение, новгородцы и русские короли обещали избавить его от нападений тевтонов. И собрались в тот замок к королю все злодеи из соседних областей и Саккалы, изменники, братоубийцы, убийцы братьев-рыцарей и купцов, зачинщики злых замыслов против церкви ливонской".

Удар на Юрьев епископ Альберт подготовил очень хорошо. Он договорился с датским королём (как раз попавшим в плен в Саксонии) и помог датчанам в Прибалтике, а ордену предложил треть завоёванных земель эстов (оставляя треть себе, а треть — новому епископу Эстонии, которым стал… его брат Герман). Но главное, о чём прямо нигде не говорилось, Альберт сделал ставку на нейтралитет Руси в лице властей Великого Новгорода.

Сама Новгородская республика вовсе не хотела воевать, т. к. для этого привыкла использовать войска не слишком любимых ею князей, и, одновременно с посылкой Вячко в Юрьев, направила мирное посольство в Ригу. О результатах этого посольства, в котором, по словам немецкого хрониста, принимали участие представители "королей русских", источники не сообщают, но факт налицо: республика и князья не поспешили помочь Вячко против объединённого похода крестоносцев.

15 августа 1224 г. войска ордена, епископа рижского и целая свора жадных до добычи "пилигримов" осадили Юрьев. Их сопровождали толпы не слишком храбрых, но взявших у своих новых хозяев уроки жестокости ливов и лэтов. Немецкий хронист Генрих рассказывает об этих событиях настолько подробно и, в общем-то, без прикрас, что не грех процитировать его рассказ полностью. Он прекрасно передаёт дух той далёкой эпохи.

"Итак, — писал Генрих не более чем через год после событий, — поля покрылись шатрами, началась осада замка. Стали строить малые осадные машины и патерэллы (большие камнемёты. — Авт .), наготовили множество военных орудий, подняли крепкую осадную башню из бревен, которую восемь дней искусно строили из крупных и высоких деревьев в уровень с замком, затем надвинули поверх рва, а внизу тотчас начали вести подкоп. Для рытья земли днем и ночью отрядили половину войска, так чтобы одни рыли, а другие выносили осыпающуюся землю.

Поэтому с наступлением утра значительная часть подкопанного обрушилась с вала, и вскоре можно было продвинуть осадную башню ближе к замку. Между тем к королю (Вячко. — Ав т.) посылали для переговоров знатных людей, священников и рыцарей. Ему предлагали свободный путь для выхода с его людьми, конями и имуществом, лишь бы он ушел из замка и оставил этот народ отступников. Но король, в ожидании помощи от новгородцев, упорно отказывался покинуть замок.

В это время пришли русские разорять область; слухи об этом распространились по шатрам. Тотчас явились в полной готовности тевтоны, желавшие с ними сразиться, и выступили в поле, оставивши других осаждать замок, но так как русских не оказалось (наши дружины на самом деле так и не выступили из Пскова. — Ав т.), они снова вернулись к осаде замка.

Многих на верху вала ранили стрелами из баллист, других перебили камнями метательных орудий, бросали в замок из патерэллов железо с огнем и огненные горшки. Одни готовили орудия, называемые ежом и свиньей, другие складывали костры из бревен, третьи подкладывали огонь, наводя всем этим великий страх на осажденных. И бились так много дней.

Точно также и бывшие в замке построили свои машины и патерэллы против христианских орудий, а против стрел христиан направили своих лучников и балистариев. Подкоп велся день и ночь без отдыха, и башня все более приближалась к замку.

Не было отдыха усталым. Днем бились, ночью устраивали игры с криками: ливы и лэтты кричали, ударяя мечами о щиты; тевтоны били в литавры, играли на дудках и других музыкальных инструментах; русские играли на своих инструментах и кричали; все ночи проходили без сна.

И собрались вновь все христиане, ища совета у бога. Были среди них вождь Фридрих, и вождь Фредегельм, и судья пилигримов, человек знатный и богатый, который говорил: "Надо взять этот замок приступом, с бою, и отомстить злодеям на страх другим. Ведь во всех замках, доныне взятых ливонским войском, осажденные всегда получали жизнь и свободу: оттого другие и вовсе перестали бояться (это неправда — согласно хронике, крестоносцы нередко вырезали даже стариков, женщин и детей. — Авт.). Так теперь, мы всякого, кто из наших первый взберется на вал и вступит в замок, превознесем великими почестями, дадим ему лучших коней и лучшего пленника из взятых в замке, за исключением короля, которого вознесем надо всеми, повесив на самом высоком дереве".