Андрей Богданов - Александр Невский. Друг Орды и враг Запада

Не преуспел в политике игнорирования татар и упомянутый Ростислав Михайлович Черниговский. Женившись на дочери венгерского короля, он с иноземными союзниками усердно воевал земли Даниила, пока его самого не "разогнали" татары. Новым ударам подверглось и Черниговское княжество, где в уповании на военную помощь от папы римского отсиживался его отец Михаил Всеволодович Черниговский. В итоге всем сколько-нибудь заметным князьям Руси (о которых упоминают летописи) пришлось ехать на поклон в Орду: одним с большим, другим с меньшим уроном их землям, в зависимости от скорости оценки ими реальной военно-политической ситуации.

В 1244 г., на следующий год после Ярослава, искали мира в Орде Владимир Углицкий, сын Константина Ростовского, старшего из сыновей Всеволода Большое Гнездо; князь Борис Василькович, принявший власть над Ростовом после смерти своего отца, не отдав её, как было в обычае, своему вышеупомянутому дяде Владимиру Константиновичу; наконец, Василий Ярославский, сын Всеволода Константиновича, князя Суздальского и Ярославского, утративший в родственных делёжках Суздаль. Все они приехали к Батыю "со своими мужами" и просили у хана "про свою отчину".

Кратко описавший это посольство летописец прекрасно понимал суть споров перед Батыем о княжеских "столах", которые потомки Всеволода Большое Гнездо оспаривали друг у друга и у опередившего их в Орде Ярослава Всеволодовича. "Батый же, — не без иронии заметил летописец, — почтил их честью достойной и отпустил их, рассудив им: каждого — в свою отчину; и приехали с честью в свою землю" [142]. Если бы хан захотел стравить русских князей в усобице, он легко мог этого добиться. Но Батый, заинтересованный в тот момент в исправном поступлении "даров", на это не пошёл и фактически поддержал князя Ярослава.

Отец и брат Александра Невского (Ярослав Всеволодович и его сын Константин) оказались на поклоне татарам первыми не только потому, что были умнее других. Их земли подверглись более раннему и основательному разорению, а иллюзий относительно союза с крестоносцами владимиро-суздальские князья, издавна связанные с Новгородом, в отличие от своих соседей, не питали. И правильно делали. Ведь хитроумный генуэзец Синебальдо Фиески — папа римский Иннокентий IV, обещавший русский князьям "златые горы и реки полные вина", откровенно их предал, как предал и своего императора.

Собрав в 1245 г. церковный собор в г. Лионе (Франция) для обсуждения крестового похода против татар. Иннокентий IV 28 июня действительно объявил крестовый поход. Но не против Орды, а… против единственного человека, который был способен объединить Запад, чтобы ей противостоять: императора Священной Римской империи германской нации, освободителя Иерусалима и его короля Фридриха II Штауфена. В том же году турки взяли Иерусалим и вернули папе главный лозунг крестоносного движения, — заржавленного орудия его власти. Более десяти лет по всей империи рыцари с нашитым на плащ крестом насмерть рубились с рыцарями императора. Фридрих и его преданное анафеме потомство погибло, папы попали в "авиньонское пленение" к призванным ими же французам. Империя рухнула, мечта пап о всемирном господстве окончательно обанкротилась, а Германия и Италия остались разодранными на клочки до XIX в.

Всего этого не мог, конечно, предположить митрополит Киевский и всея Руси Пётр (не путать с московским святителем!), посланный Михаилом Черниговским за помощью к папе и внимательно выслушанный Лионским собором [143]. Проведённое Лионским собором с его помощью "Расследование о тартарах" было тщательно запротоколировано и в этом виде сохранилось в Анналах Бёртонского монастыря [144].

"Среди прочих прелатов мира, — гласит протокол, — прибыл на собор в Лионе рутенский (русский. — Ав т.) архиепископ по имени Петр, который, как утверждали некоторые, вернувшиеся с собора, не знал ни латинского, ни греческого, ни еврейского языка и все же через толмача блестяще пред лицом его Святейшества папы изложил Евангелие. Он также, особо приглашенный, с его святейшеством папой и другими прелатами, облаченный в священные одежды, но не такого вида, как у них, присутствовал при богослужении".

Замечу, что ничего раскольнического в этом акте богослужения с католиками не было, если митрополит Петр молился по-русски и, таким образом, не использовал формул, искажённых католиками. Возможно, именно этим и объясняется его "незнание" даже греческого языка (ведь высшее греческое духовенство завоёванных крестоносцами Константинополя и Иерусалима было в те времена принуждено покориться папе.

Затем началось "Расследование о тартарах", в ходе которого Петра тщательно расспросили, "во-первых, о происхождении (татар. — Авт.); во-вторых, о вероисповедании; в-третьих, о совершении религиозных обрядов; в-четвертых, об образе жизни; в-пятых, о [военной] мощи; в-шестых, о численности; в-седьмых, о намерении [их]; в-восьмых, о соблюдении договоров; в-девятых, о приеме послов".

Митрополит Петр достаточно ярко охарактеризовал угрозу, которая исходит от Монгольской империи всему христианскому миру. От отметил, что "они сильнее и подвижнее нас", что "от всех народов и всех вер многие присоединились к ним", а главное, "что намерены они весь мир себе подчинить и что предопределено свыше, что должны они весь мир за 39 лет опустошить, подтверждая это тем, что как некогда божественная кара очистила мир потопом, так и теперь нашествие их очистит этот мир разрушительным мечом. Также, полагают они, ждут их жестокие схватки с римлянами и другими латинянами, и неясно им, победят ли они или будут побеждены; [но] если победят, должны властвовать над всем миром".

Азартного папу Иннокентия IV эта очевидная угроза не испугала. Гораздо более важными показались ему слова митрополита о том, как татары соблюдают договоры и принимают послов. Слова звучали обнадёживающе:

"О соблюдении договоров [Пётр] ответил, что [татары] вполне соблюдают договоры с теми, кто немедленно им сдается, отбирая из них воинов, ремесленников для различных служб, нисколько не щадя тех, кто ожидает их натиска. О приеме послов [Пётр| ответил, что [татары] благосклонно их принимают, расспрашивают и отпускают".

Значит, решил Иннокентий IV, хорошо подобранные послы могут склонить татар к союзу с папой против их названных Петром врагов (арабов в Междуречье), а может, и против Никейского императора, с возмутительным упорством сражавшегося за остатки православной империи римлян в Передней Азии и грозившего выбить крестоносцев из Константинополя. Ничего не имел Иннокентий IV и против разгрома татарами непокорной папе православной Руси.

Мы не знаем, насколько был потрясён поначалу ободренный хорошим приёмом митрополит Пётр, когда Лионский собор объявил крестовый поход против императора, а папа направил в Орду послов. Но пославший его с большими надеждами в Лион князь Черниговский Михаил Всеволодович был просто убит. Не только морально, крушением надежд на совместное с Западом сопротивление татарам, но и физически: в ставке Батыя на нём показал своё искусство ханский специалист по кун-фу, после чего князю отрезали голову.