Ольга Елисеева - Потемкин

Еще 6 апреля 1788 года князь высказывал мысль о необходимости постепенного перехода от рекрутчины к срочной службе. «Всегдашнее мое мнение было и есть… о срочной службе, ибо в таком случае очередь рекрута будет известна» [1443] Там же. Л. 382. . Приехав в Петербург, он подробнее обосновал свое мнение: «Умножение войска на счет рекрутских наборов государству вредно, понеже сим оно изнуряется и хлебопашество терпит. Еще больше потому, что солдат служит бессрочно» [1444] Там же. Л. 304. . Начать подобный переход светлейший предлагал после окончания войны, когда войска будут расписаны по губерниям.

Весной 1789 года Франция возобновила попытки заключить союз с Россией. Первые относились еще к декабрю 1787-го и не увенчались успехом. Король Людовик XVI изменил внешнеполитическую линию и постарался сблизиться с Петербургом. Потемкин подозревал версальский кабинет в лукавстве. Сегюр попытался даже использовать личные отношения, чтобы смягчить позицию князя. Однако светлейший остался при своем мнении.

«Ваше сердце не склонно отзываться на дружеские чувства, — взывал посол. — Быть может, ваш ум отзовется на политические выкладки. Я заявил министрам императрицы о желании короля заключить с ней союзный договор и получил от нее самый благоприятный ответ и самое любезное согласие. …Этим договором мы сможем, как это было в 1756 году, обеспечить взаимную помощь в Германии… Но, быть может, существует иной способ заключить договор, который бы в большей мере соответствовал вашим великим замыслам? …Окажите ли вы нам поддержку против англичан или закроете вы для них ваши порты, если мы будем действовать совместно против турок?» [1445] Заборов П. Р. Из эпистолярного наследия Луи-Филиппа де Сегюра: пять писем к Г. А. Потемкину // Дипломаты-писатели; писатели-дипломаты. СПб., 2001.

Франции очень хотелось восстановить союз 1756 года, в результате которого Россия была втянута в Семилетнюю войну и понесла немалые потери, служа чужим интересам. Потемкин считал это ошибкой. Франция предусматривала даже свое выступление против турок, но за это желала, чтобы Россия отказалась от торговли с Англией. Условие почти невыполнимое и крайне невыгодное.

Князь был склонен подозревать французов в двойной игре. Еще в 1787 году, после смерти Фридриха II, Франция старалась втянуть Россию в конфликт с Пруссией. «Я мог бы сменить перо на саблю, — писал тогда Сепор, — и видит Бог, с какой радостью, окажись я в этом году в Германии с французскими и русскими батальонами под началом маршала Потемкина».

Этого-то светлейший как раз не хотел. У него был конкретный враг — турки, а в их войсках и крепостях полно французских офицеров и инженеров. «Не будьте несправедливы к французам, которые находятся у турок, — умолял Сегюр во время осады Очакова. — …В настоящее время король избегает всего, что неприятно императрице, но сопоставьте даты; они были посланы туда в то время, когда позиции наши были прямо противоположными и мы опасались нападения (на Турцию. — О. Е.) с вашей стороны».

В 1787 году идея союза была «замолчена» русской стороной. Весной 1789-го Екатерина отнеслась к ней благосклоннее, поскольку питала надежду воспользоваться французским посредничеством для переговоров с Турцией [1446] Брикнер А. Г. История Екатерины II. Т. 2. С. 488. . 22 апреля, получив секретное письмо Я. И. Булгакова, все еще находившегося в Семибашенном замке, Потемкин счел нужным пресечь всякие упования императрицы на «честное» посредничество Франции. Шифровка Булгакова содержала запись беседы французского посла в Турции графа Огюста-Лорана Шуазель-Гуфье с капудан-пашой (адмиралом, командующим флотом). «Бесполезно употреблять против императора (Иосифа II. — О. Е.) главные ваши силы, а надлежит вам быть только в оборонительном состоянии обратить всю силу против России, — говорил посол. — Вам труднее победить русских, ибо они лучше обучены и лучше всех знают, как с вами вести войну». Французский план военных действий для турецких войск состоял в том, чтобы блокировать Севастополь, высадить десант в Крыму и направить крупные силы под Очаков. «Прошу извинить беспорядок моего донесения, пишу украдкою, не знаю, дошли ли мои прежние? Ниоткуда и ни от кого не получаю ни ответа, ни одобрения и в сем состоянии стражду уже семнадцать месяцев. Дай Боже, чтоб только доходило, что я пишу. Сего довольно для моего утешения» [1447] РА. 1866. Стб. 1577–1685. , — заканчивал свое послание дипломат.

«Подношу здесь Булгакова письмо. Тут изволите увидеть, в каких руках наши интересы. Они наши враги и всегда будут», — писал князь императрице 22 апреля о французском дворе. Не больше доверия вызывали у Потемкина и австрийские дипломаты. «Добивался цесарский посол иметь число наших войск, не прикажите ему давать, — продолжал князь, — здесь Сегюр узнает, а они все туркам рады показать» [1448] РГАДА. Ф. 5. № 85. Ч. II. Л. 70. .

Екатерина соглашалась с корреспондентом, но раздражение против Пруссии и Англии прорывалось в приписке: «Англичане и пруссаки не менее же нам вражествуют». Потемкин все же сумел добиться от Екатерины более любезного обращения с прусским послом и возобновления переписки с Фридрихом-Вильгельмом II. Это послужило внешним знаком того, что двери к сближению Пруссии и России не закрыты.

В тоже время князь решительно возражал против заключения союза с Францией. Екатерина и Безбородко видели в нем возможность более успешного противостояния англо-прусскому блоку [1449] Соловьев С. М. Европа в конце XVIII века // РВ. 1862. Т. 39. С. 443. . Однако светлейший предупреждал, что Франция находится в глубочайшем внутриполитическом кризисе, и Россия не сможет на нее опереться. 5 июля, всего за несколько дней до штурма Бастилии, когда русский посол в Париже И. М. Симолин продолжал предпринимать усилия к заключению договора [1450] Григоровичи. Канцлер… С. 55. , а Сегюр уверял, что все перемены в Париже к лучшему [1451] Гарновский М. А. Записки // PC. 1876. № 7. С. 414. , Потемкин писал императрице: «Франция впала в безумие и никогда не поправится, а будет у них хуже и хуже» [1452] АВПР. Ф. 5. № 585. Л. 336 об. . Понадобилось всего девять дней, чтобы подтвердить его слова.

Еще в ноябре 1788 года, во время осады Очакова, он сказал Р. де Дама, что Генеральные штаты во главе с Жаком Неккером действуют «на несчастье своей стране, а, быть может, и Европе» [1453] Дама Р. де. Записки. С. 50. . Почти за год до трагических событий князь предвидел, как будет дальше развиваться ситуация во Франции.

Пока Потемкин оставался в Петербурге, Екатерина чувствовала себя спокойно и уверенно. Судя по запискам Храповицкого, прекратились частые слезы, тревоги, мелочные выговоры членам ближайшего окружения, возобновились веселые замечания и остроты. Казалось, императрица обрела недостававшую ей опору. В любой момент она могла посоветоваться с князем, обсудить с ним новые назначения.