Софья Аверичева - Дневник разведчицы

— Ну этот-то теперь увидит свою фрау и своих киндер. Вот увидим ли мы, бабушка надвое гадала. А капут не ему, а Гитлеру.

Немец перестает петь, настороженно прислушивается и, услышав знакомые слова, с готовностью восклицает:

— Гитлер капут! Яволь, Гитлер капут!

11-е августа.

Всю ночь ползали с саперами. Они готовят путь пехоте. А мы охраняем их. Выдвигаемся к немецкой обороне, лежим на животах, ведем наблюдение. Фрицы нервничают, не спят. Боятся русского Ивана.

На рассвете возвращаемся в роту. На пути много раз ахаем: за ночь появилось столько нового вооружения! Стоят какие-то машины, закрытые брезентом. Над кузовами что-то высоко поднято. Ребята говорят, что это и есть гвардейская артиллерия, знаменитые эресы, русские катюши. Встречаем танки, много орудий. Несмотря на отчаянную усталость, мы ликуем: подготовочка солидная! Домой приходим веселые, возбужденные и, не дожидаясь завтрака, сваливаемся кто где, как убитые. Мы без сна и отдыха вторую неделю.

13-е августа.

Подготовка наших войск к наступлению, как видно, подходит к концу. Саперы продолжают проделывать проходы в немецкой обороне. Мы выдвигаемся в сделанные проходы, лежим почти рядом с немцами и наблюдаем за ними. На стороне нашей обороны все постепенно стихает. Притаился и фриц.

В роте нам дают немножко вздремнуть. Но вот: «Подъем!» Сегодня эта команда звучит значительно и торжественно. Никифоров разливает по котелкам суп. И кажется, что суп нынче пахнет особенно вкусно. А гречневая каша — просто объедение!

Проверяем автоматы. Диски заполнены. Гранат достаточно. Где-то справа, у соседей, уже начинается артиллерийская подготовка.

— Собирайся! — кричит комроты Печенежский. Вскакиваем, и вперед — по взводам.

Мы почти бежим. Огромное поле. Всюду нарыты новые ячейки. Всюду радисты и связисты. Радисты-минометчики, радисты-артиллеристы, радисты других подразделений. Вдруг слышу: «Софья! Со-оня!» Останавливаюсь и вижу в ячейке среди радистов Лаврову:

— Валька!

— Сонька!

Мы обнимаемся.

— А по мне сейчас наш танк прошел — кричит Валюха. — Я пригнулась в ячейке, а он прошел прямо надо мной, раздавил на моей спине рацию. Вот ремонтируем. Мне теперь танки не страшны, я обкатанная!

Я ее целую, догоняю ребят, машу рукой. «Эй, пехота, не пыли!» — орет она вслед.

Звучит команда: «По траншеям! Далеко не расходиться!»

У пехотинцев сосредоточенные лица. Все они в полной боевой. Поздоровались. Пожилой солдат спокойно доедает кусок черного хлеба с сахаром. Увидев меня, подмигнул как-то лихо, одним глазом: «Здорово, дочка! Вот доедаю, чтоб немцев гнать было легче».

Впереди замаскированные танки приготовились к атаке. Артиллерийский гром у соседей усиливается. Внезапно откуда-то сзади вылетели наши бомбардировщики: один, другой, третий… Еще! Еще! Еще! С ними ястребочки. Небо наполняется громом моторов. Немецкие зенитчики встречают самолеты плотным огнем. Зашуршали эресы, завыли минометы, заговорила артиллерия на все голоса. Все это сливается в одну мощную симфонию, которая растет, ширится, зовет на подвиг, на бой за свободу и счастье.

Артиллерийский бог сотрясает землю. Немецкий передний край в дыму. А снаряды летят и летят через наши головы. Пятнадцать, двадцать, сорок пять минут! Огонь переносят в глубину обороны. Ожили, задвигались, заскрежетали наши танки и поползли вперед. В траншеях наступила торжественная тишина.

— Подготовиться к атаке! Вперед! — кричит наш капитан.

Ловко и легко выскакиваем из траншей на бруствер. Постепенно убыстряем шаг, близко прижимаясь к танкам. Впереди раздается: «За Родину, вперед! Урра! Товарищи!» «Ур-ра!» — я кричу изо всех сил и бегу. Мощное «Ур-ра!» несется со всех сторон, переливается, ширится. Лишь на мгновение «ура» затихает, чтобы еще выше, еще звонче подняться. Как будто у всего наступления одно сердце, одни легкие, одно дыхание, как будто вместе с нами — земля, ликуя и радуясь, кричит победоносное «ура».

Оборона противника сломлена. В траншеях все выворочено. Трупы, трупы. В полуразрушенном фрицевском бункере забились три немецких солдата. Один из них с поднятыми руками глядит безумными глазами и повторяет: «Шаудерхавт! Шаудерхавт! (Ужас! Ужас! О катьюша! Руссиш катьюша!»

Полк устремился вперед. Мы прорвали вторую линию обороны, заняли Ломоносово, Отрю — вышли к противотанковому рву. Слева и справа поднимаются немецкие белые ракеты. Они с противным воем летят в нашу сторону. По полю поползли немецкие танки. Пехота залегла. Быстро сокращается расстояние между этими железными чудовищами и нами.

— Приготовить противотанковые гранаты! — кричит и выскакивает вперед командир полка Озерский. — Товарищи! Не отдадим земли, омытой кровью наших бойцов!..

Выдвинулась 45-миллиметровая артиллерия. Заработали противотанковые ружья. Вот уже горят три танка, четыре… Остальные повернули. Отходят!

— Вперед, товарищи! — кричит Озерский. Рядом с ним бежит его ординарец Соковиков. У него в руке котелок с кашей. Мы выбираемся на дорогу и попадаем под шквальный пулеметный огонь. Соковников нырнул в воронку, лег около меня на спину, котелок с кашей положил себе на живот. Пусть осколки попадают лучше в кашу, чем в живот.

Немец строчит, поднять головы невозможно. Залегли. Озерский впереди. Очередь. Ложко рванулся и лег впереди командира полка. Пуля пробила каску, ранила Ложко в голову. Много раненых, много убитых. Атака на противотанковый ров успеха не принесла. Туда ворвался штурмовой батальон, за ним наша рота, но под сплошным огнем мы отошли. Это просто огневой мешок.

Наступает вечер. Пехота окапывается, занимает временную оборону. Выносят раненых, убитых. Полк понес большие потери. Ночью под командованием капитана Анистратова ползем ко рву за языком. Немец обнаружил нас и встретил таким огнем, что мы едва выползли. Пришли с пустом. Наши танки заняли исходный рубеж.

14-е августа.

Второй день мы наступаем. В подразделениях с самого утра появились повара и старшины с супом, американской колбасой и водкой. Сегодня они щедрые. Ведь многих среди нас уже нет.

После завтрака выполняла поручение — разыскивала штурмовиков. Они расположились на стыке двух наших стрелковых батальонов. Наша рота действует сегодня вместе с ними.

По дороге видела Валюшу. Она стояла на крыше сарая и наблюдала за немцами в стереотрубу. Засекала огневые точки противника, корректировала огонь батарей. Вокруг сарая разворочена вся земля. Налет за налетом. Передала Валентине привет через ребят артиллеристов-разведчиков, которые, несмотря на страшнейший огонь противника, уютно расположились около сарая в сене и дремлют.

Немец бьет и бьет. После оглушительного налета услышала в кустах женские голоса. Подхожу и вижу: в шалаше из берез три девушки разливают из фляжек водку по консервным банкам. Увидели меня. «Пей!» — говорят. «Спасибо! — отвечаю — не пью! Вы, по-моему, из штурмового батальона! Мне нужен ваш командир. Где он?» Одна из девушке показала рукой: «Там!»