Павел Фокин - Тургенев без глянца

Салон, в который мы первоначально вошли, соединялся посредством раздвоенной стены с кабинетом г. Луи Виардо, мужа знаменитой певицы.

Александра Григорьевна Олсуфьева:

«Les Frenes», большое поместье на горе, в былое время принадлежало поэтессе m-me Anais Segales. Тургенев приобрел эту землю и дом пополам с m-me Viardot, как он мне это сказал, но говорят в свете иначе: что он один все приобрел и подарил m-me Viardot. К большому дому две большие дороги, посыпанные крупным песком, ведут в гору… Везде цветы, кусты, расположенные группами по-старинному, с большим вкусом, тропинки под густою листвою великолепных деревьев, но что в особенности придавало какую-то странную прелесть этому уголку – это везде журчащая, поющая вода. Не только в бассейнах, но в кучах искусно набросанного камня, из-под мшистых стволов старых деревьев вытекают струйки чистой ключевой воды и журча тихонько текут по разным направлениям. Около большого дома стоит маленький «le chalet» [18], собственность и жилище Ивана Сергеевича.

Елена Ивановна Апрелева:

Дача Тургенева находилась саженях в двадцати от дачи г-жи Виардо. Подниматься приходилось к обеим дачам от набережной Сены легким подъемом в гору, где на некоторой высоте белелась меж ясеней дача Полины Виардо, а на том же уровне, справа от нее, точно выступая из корзины цветущих фуксий и махровых пеларгоний, густою кустистою порослью обхвативших словно пестрым ярко-цветным поясом фундамент, бросался в глаза грациозный, изящный, как игрушка, резьбой украшенный «chalet» Ивана Сергеевича.

Швейцарский и русский стиль удачно соединялись во внешнем виде летнего приюта писателя, а внутри все отличалось строгою простотой и комфортом. <���…> Кроме общего сохранившегося в памяти впечатления художественного сочетания красок и линий во всей обстановке, мне припоминаются артистически расписанные стекла в дверях с изображением картин из русской жизни, в разных ее проявлениях: зимние пейзажи, сцены охоты, избы, сани, тройки.

Но лучшим украшением этой очаровательной дачи был, несомненно, кабинет Тургенева во втором этаже, обширный, высокий, светлый, где темно-красным обоям соответствовали массивные, черного дерева кресла, стулья, диван, обтянутые красным сафьяном, художественной работы книжные шкафы, черного же дерева внушительных размеров письменный стол, крытый тоже красным сафьяном. Свет проникал с двух сторон. Три окна выходили в парк, а одно, более широкое, приспособленное для занятий живописью, было проделано в фасаде. Отсюда открывался вид на Сену и ее расцвеченные садами и кокетливыми дачками берега.

В. Колонтаева:

Тургеневы были небогатые помещики Орловской губернии; их было несколько братьев, все они отличались красивой наружностью. Отца Ивана Сергеевича звали Сергеем Николаевичем. Его родовое имение, село Тургенево, состояло из 100 душ крестьян, почему и не давало возможности ему называться вполне обеспеченным человеком. Но благодаря своей красивой наружности и блестящему мундиру Елисаветградского гусарского полка, он сумел понравиться своей богатой соседке, жившей от него в 15-ти верстах, девице Лутовиновой.

Олимпиада Васильевна Аргамакова:

Служил он в гусарах, был ремонтером и приехал к Варваре Петровне купить лошадей из ее завода. Он был молод, красив, ловок, почему и понравился хозяйке. В разговоре с ним Варвара Петровна, мешая дело с бездельем, предложила ему сыграть в карты с условием, что тот из них, кто выиграет, может по желанию назначить выигрыш. Выиграл Сергей Николаевич и, воспользовавшись случаем, просил ее руки. Она не отказала. В следующее его посещение он тоже выиграл и просил назначить день свадьбы. Свадьба состоялась. Спустя некоторое время, Сергей Николаевич, чтобы придать жене хоть какой-нибудь лоск, поехал с нею в Париж, где он, так сказать, ее нафранцузил.

Варвара Николаевна Житова (урожд. Богданович-Лутовинова; 1833–1900), воспитанница В. П. Тургеневой, мемуаристка:

О нем я слышала только, что он был ангельской доброты, а о красоте его мне несколько упоминала сама Варвара Петровна.

Когда-то и где-то за границей Сергей Николаевич Тургенев был представлен одной из владетельных принцесс Германии. Несколько лет спустя Варвара Петровна пила воды в Карлсбаде; там же находилась в то время и та самая принцесса. У источника случилось им стоять невдалеке друг от друга, и когда Варвара Петровна протянула с кружкой руку, на которой был браслет с портретом мужа, принцесса взяла ее за руку со словами: «Вы – жена Тургенева, я его помню. После императора Александра I, я не видала никого красивее вашего мужа».

Иван Сергеевич Тургенев. В записи Н. А. Островской:

Отец мой был красавец; я могу это сказать потому, что я нисколько на него не похож, – я похож лицом на мать. Он был очень хорош – настоящей русской красотой. Он обыкновенно держал себя холодно, неприступно, но стоило ему захотеть понравиться, – в его лице, в его манерах появлялось что-то неотразимо очаровательное. Особенно становился он таким с женщинами, которые ему нравились.

В. Колонтаева:

Сергей Николаевич <���…> заболел продолжительной, тяжелой болезнью, от которой он впоследствии и умер. Доктора объявили, что у него каменная болезнь и что необходимо делать операцию, поэтому Тургеневы отправились в Париж, поместив старшего сына Николая в артиллерийское училище в Петербурге, а младшего, Ивана, в пансион в Москве. В течение нескольких лет они то жили за границею, то опять возвращались в Россию, и это так продолжалось до самой кончины Сергея Николаевича.

Иван Сергеевич Тургенев. В записи Н. А. Островской:

Отец мой только раз в жизни поцеловал меня: когда я выдержал выпускной, университетский экзамен [19]. Последние годы перед смертью он лежал почти недвижим, а мы его больного, расслабленного все еще боялись, как огня. Каждое утро и каждый вечер мы обязаны были приходить, целовать у него руку, но затем уже больше не смели входить в его комнату. Бывало, если сверх положения нас позовут к отцу – мы уже дрожим: знаем, что недаром…

Варвара Николаевна Житова:

Детство и молодость ее прошли при таких тяжелых, возмутительных условиях, что неудивительно, если все эти несчастия раздражили ее характер и заглушили в ней те хорошие наклонности, которыми ее природа наделила.

В ней текла кровь Лутовиновых, необузданных и в то время почти полновластных бар. Род Лутовиновых был когда-то знаменит в уезде и в губернии помещичьим удальством и самоуправством, отличавшими во время оно и не одних Лутовиновых. <���…>