Алексей Ермолов - Записки русского генерала

Во время пребывания моего в Дербенте один из беков сделал донос на многих, находящихся в сношениях с Ших-Али-ханом и помогающих ему деньгами и вещами [168]… получают в возврат от персидского правительства, отъезжая туда нередко таким образом с получаемыми от него свидетельствами в принятии пособия. Доноситель знал все обстоятельно, ибо сам долгое время был их товарищем.

Мошенники были большею частию пришельцы из разных стран, не уроженцы земли и люди, производящие лучший в городе торг. Они уличены были и не могли оправдаться. Я в страх другим приказал произвести над ними военный суд. Полезно было рассеять сие гнездо с Дагестаном. Пример такого взыскания произвел большой страх и следствия для правительства невыгодные.

Из Дербента в Кизляр приехал я 12-го числа февраля с намерением отправиться в С.-Петербург, на что имел уже я позволение.

В Кизляре удержан я был множеством дел, собственно до Кавказской губернии относящихся; был потом в Георгиевске и на минеральных водах, где, осмотрев временные ванны, по распоряжению моему вновь построенные, приказал составить архитектурные проекты для всех необходимых зданий.

На сей предмет выпрошен мною был весьма искусный архитектор, и предварительно имел уже я уведомление, что по партикулярному [частному] письму моему, государю показанному, обещаны были деньги, и о том сообщено мне официально дежурным генералом Главного штаба, что государь жалует деньги для возведения зданий.

По известию, полученному от командующего в Грузии генерал-лейтенанта Вельяминова 1-го, что приказание мое исполнено и митрополиты из Имеретии вывезены, отложил я намерение ехать в С.-Петербург; напротив, поспешил возвратиться в Тифлис, ибо ожидал, что в Имеретии произойдут беспокойства.

В бытность мою на линии командир 43-го егерского полка полковник Греков делал экспедицию к чеченцам: войска прочистили дорогу чрез урочище Хан-Кале и прорубили вновь дорогу на Гребенчуцкую поляну, на коей расположена деревня сего же имени, известная как убежище главнейших в Чечне разбойников.

Полковнику Грекову старались чеченцы делать возможные препятствия, но он, приобыкши совершенно к их образу войны, повсюду преодолел оные, и дело кончилось несколькими весьма неважными перестрелками.

В Тифлис прибыл, никем не ожиданный, 23-го числа февраля. Все думали, что уехал я в Россию.

По собрании подробнейших сведений о бывших в прошедшем году в Имеретии беспокойствах легко заметил я, сколько по слабости своей и нерешительности неспособен командовать в сем краю правитель Имеретии генерал-майор Курнатовский, и я предложил ему оставить службу. Находясь долгое весьма время на Кавказской линии, где много раз отличился он храбростию, по представлению моему он был определен в сию должность.

Его рекомендовали мне особенно хорошо. По увольнении место его приказал я занять командиру 44-го егерского полка полковнику Пузыревскому, офицеру отличного усердия, расторопному и деятельному. Служа два года в той стране, знал он все обстоятельства и жителей оной; знали также, что никто скорее его смирить своевольств не в состоянии.

Один из родственников гурийского владетельного князя, дядя его родной князь Койхосро Гуриел, человек, известный непокорностию своею правительству, явно приверженный туркам и с ними имеющий вредные для правительства связи, не исполнив ни одного из распоряжений, сделанных полковником Пузыревским, знал, что не только не оставит он ослушания ненаказанным, но может еще открыть злодеяния его, удалясь из дома своего, где боялся быть захваченным, скрывался в лесах и подговорил людей, которые бы убили полковника Пузыревского.

Вскоре представился удобный случай для произведения сего злодеями. Полковник Пузыревский, обозревая Грузию, заехал в жилище сего князя, и узнав, что он находится не в дальнем расстоянии, желал видеться с одним из друзей его, который, также будучи замечен человеком неблагонамеренным, имел тогда у него свое пребывание.

В проезд чрез лес в сопровождении одного офицера, переводчика и одного казака, встретился он с несколькими гурийцами, и когда спрашивал их, где их князь, сделаны по нем ружейные выстрелы; одним из них он убит был на месте, как же убит и казак, офицер и переводчик схвачены и увлечены. Конвойная весьма небольшая команда, которой приказал полковник Пузыревский оставаться назади, не смея идти в лес, где слышны были выстрелы, возвратилась.

Старший военный в Имеретии начальник, Мингрельского пехотного полка командир подполковник Згорельский, собрал тотчас отряд войск и вступил в Гурию, в которой мятежники собрались в нескольких силах. Худо сделавши распоряжения свои, и, как после узнал я, не будучи весьма храбрым человеком, при первых ничтожных препятствиях, потерявши в одной перестрелке несколько человек, не смел идти далее и возвратился.

Сие ободрило мятежников, и не только усилились оные в Гурии, но водворился мятеж в Имеретии. Невежественное и самое подлое духовенство, паче же родственники вывезенных митрополитов, старались умножить оный. Многие из дворян были участниками, а главнейший виновник всех беспорядков, некто князь Абашидзе, подкрепив шайки мятежников несколькими сотнями жителей Ахалцыхского пашалыка, заставил провозглашать себя царем Имеретинским.

Мать его, ехидная старуха, от царской фамилии происходящая, обширные имеющая связи, много ему способствовала. Отыскался и один царевич, которого правительство не удалило в Россию по причине скотоподобной его глупости, и сей также нашел людей, которые верили, что произойдет перемена в правлении, и дурак царевич получил большое на оное влияние. Все недовольные соединились, явились повсюду шайки вооруженного народа, прервалось сообщение с Грузиею.

Мингрелия, одна некоторое время пребывавшая спокойною, последовала наконец общему движению. Владетельный князь генерал-майор Дадиан остался непоколебимым в верности, но родной брат его, с ребячества в России воспитанный в Пажеском корпусе и служащий лейб-гвардии в Преображенском полку офицером, получив отпуск для свидания с родственниками, завел вражду с братом; и сим не будучи воздерживаем в поведении, проводя жизнь в праздности, развратился до такой степени, что искал убить брата, в намерении сделаться вместо него владетелем; наконец, следуя внушениям одного из ближайших родственников, молодого человека самых гнуснейших наклонностей, с которым вступил он в теснейшие связи дружбы, имел он тайные сношения с мятежниками Гурии и взбунтовал против русских.

Собрав шайку, напал он на команду, препровождавшую транспорт с порохом и свинцом, из Редут– Кале отправленный, но по горячей довольно перестрелке отбит оною, успевши однако же схватить приставшие две повозки. В другом случае захватил он провиантского комиссионера, посланного с небольшою суммою денег, но вьюки, в коих оная сумма уложена была, спасены расторопностию казаков конвойной команды. Владетельный князь, составив медленно часть войск своих, преследовал взбунтовавшего брата, который скрылся в горы, взятого комиссионера вскоре доставил начальству.