Петр Врангель - Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России

Определение ее как авантюры вызывает и сейчас решительные протесты со стороны многих специалистов военного искусства.

Предоставляем читателю, сделав свои выводы, принять ту или другую точку зрения. Со словом «авось», упомянутым выше, в отношении его к Кубанской операции, не должно во всяком случае связывать понятия о бесспорной авантюре.

Перехожу к фактической стороне дела.

9 августа Полевая ставка Главного командования прибыла из Севастополя в Керчь для непосредственного руководства Кубанской операцией.

Промежуток времени от начала высадки десанта до 17 августа не отмечен, к сожалению, в моих дневниках, так как при выезде Ставки я находился вне Севастополя и приехал в Керчь лишь 17-го утром.

Что же произошло в этот промежуток времени?

Записываю со слов лица, отлично осведомленного во всем происшедшем и занимавшего видное положение в Ставке. Главные силы десанта, как известно, вышли из Керчи. Выходу предшествовала самая откровенная шумиха, открытые разговоры и чуть ли не газетные статьи.

Кубанские казаки отправлялись в десант со всем скарбом и в некоторых случаях даже с семьями, уверенные, что отправляются «по домам». С ними на судах находились члены Рады, краевого правительства, атаман и видные кубанские общественные деятели. Самые элементарные требования, касающиеся охранения военной тайны, были забыты.

Доходило до того, что офицерам и солдатам, уроженцам Кубани, была предоставлена возможность открыто переводиться в части, предназначавшиеся для десанта. Все это, конечно, очень мало походило на ту обстановку, в которой отправлялся в свое время 1-й десант генерала Слащева, когда военная тайна была обеспечена до последней минуты.

При таких условиях главные силы десанта, преодолев незначительное сопротивление противника, высадились в бухте Приморско-Ахтарской на северо-западном берегу Кубани. Почти одновременно менее значительные отряды под командованием генералов Харламова и Черепова высадились: первый – на Таманском полуострове, второй – в районе Анапы.

Общее командование главными силами было поручено генералу Улагаю. В его распоряжении находилась конница под командой генерала Бабиева и Шифнер-Маркевича и пехотные части под командой генерала Казановича. Приморско-Ахтарская была объявлена главной базой десанта. В ней разместилась оперативная часть штаба генерала Улагая.

Сам генерал Улагай, во главе конного авангарда, стремительно двинулся в общем направлении на Тимашевскую, стремясь возможно скорее завладеть этим важным железнодорожным узлом. С ним же находился и начальник штаба всей группы генерал Драценко.

Конница генерала Бабиева, разбив слабые отряды красных под Брыньковской и отбросив их на северо-запад, двинулась так же стремительно на Брюховецкую. Генерал Казанович со всей пехотой двинулся по линии железной дороги на Ольгинскую – Тимашевскую, т. е. занял своими силами центр или, точнее, вытянулся по медиане равнобедренного почти треугольника, вершиной которого была Приморско-Ахтырская.

Справа от него двигался быстро на Гривенскую генерал Шифнер-Маркевич.

Для защиты главной базы – Приморско-Ахтырской – было оставлено лишь слабое прикрытие и отряд военных судов.

Красные, учтя быстро всю обстановку и дав конным отрядам Бабиева, Улагая, Шифнер-Маркевича и пехоте Казановича отойти на значительное расстояние от базы, ударили смело со стороны левого крыла группы, т. е. с той стороны, где находился Бабиев.

Противник без всякого труда занял снова Брыньковскую и стал легко распространяться на юг в направлении железной дороги Приморско-Ахтарская – Тимашевская, угрожая отрезать всю десантную группу от базы и оперативного отделения. Сделать это было тем легче, что генерал Бабиев, оттеснив в первый раз красных в районе Бринковской, не оставил здесь никаких сил, которые охраняли бы пути на базу и могли бы принять удар противника со стороны озерных дефиле.

В это время части его были уже в районе Брюховецкой, генерал Улагай, пройдя Тимашевскую, рвался уже на екатеринодарское направление, Шифнер-Маркевич был уже у Гривенской, и, наконец, Казанович подходил к Тимашевской.

Получив донесение о наступлении красных, генерал Драценко приказал генералу Бабиеву немедленно повернуть назад и восстановить положение. До этого момента напор красных сдерживался спешно выделенной группой юнкеров. Генерал Бабиев вернулся, отбросил опять красных и снова, не оставляя никакого серьезного заслона, пошел на Брюховецкую. Повторилась прежняя история.

Противник снова нажал, юнкера, неся громадные потери, отошли к Ольгинской. Железнодорожная магистраль, связывавшая десант с базой, оказалась под непосредственной угрозой. В базе поднялась паника. Вдобавок всего красная флотилия Азовского моря, хорошо вооруженная поставленной на суда артиллерией, воспользовалась необъяснимым до сих пор уходом наших военных судов и, подойдя к Приморско-Ахтарской, открыла энергичный огонь.

Оперативное отделение (управление обер-квартирмейстера десантной группы генерала С.) было вынуждено спасаться бегством. Обратный путь морем на Крым был отрезан, да о нем и не приходилось думать, так как штаб без остального десанта бежать не мог, а последний зарвался уже за Брюховецкую – Тимашевскую. Всякая нормальная связь была потеряна еще раньше; да вопрос, еще, впрочем, существовала ли она вообще в этой операции с самого начала.

Пришлось спешно составлять громадный железнодорожный состав с целью попытаться прорваться в район Тимашевской на соединение с командующим группой генералом Улагаем, начальником штаба генерала Драценко и главными силами.

Вместо 6 вагонов, в которых умещался штаб, пришлось тащить свыше сорока, так как надо было вывозить из базы жен, детей, семьи и пр. тех, кто собрался в десант «со всеми удобствами».

В течение всего пути ехавшие дрожали каждую минуту за свою жизнь. В любом месте дорогу мог перерезать противник. Впереди ехавших ожидала также полная неизвестность.

Не доезжая Ольгинской, оперативному отделению во главе с генералом С. пришлось выйти из вагонов и лечь в цепь.

Истекавшие кровью юнкера теряли последние силы. Едва-едва, буквально чудом, поезду удалось проскочить. Вслед за тем железная дорога была перерезана красными.

С этого момента начинается уже собственно ликвидация операции. Правда, была сделана еще одна попытка обойти обошедшего нас противника, но и она ни к чему не привела.

Каждый из руководителей этой операции взваливает и по сию пору вину на других. Опустив нарочно все эти личные выпады и субъективные суждения, я ограничился зарисовкой общего хода операции со слов вполне компетентного и совершенно беспристрастного лица.