Гай Юлий Цезарь - Разделяй и властвуй. Записки триумфатора

О его прибытии узнали по цвету одежды, которую он носил в сражениях как знак отличия; вместе с тем показались следовавшие за ним по его приказу эскадроны всадников и когорты, так как с высот видно было все происходившее на склонах и в долине. Тогда враги вновь завязывают сражение. Навстречу крику, поднявшемуся с обеих сторон, раздается крик с вала и со всех укреплений. Наши оставили копья и взялись за мечи. Внезапно в тылу у неприятелей показывается римская конница и приближаются еще другие когорты. Враги повертывают тыл, но бегущим перерезают дорогу всадники. Идет большая резня.

Вождь и князь лемовиков Седулий падает убитым; арверна Веркассивеллауна захватывают живым во время бегства; Цезарю доставляют семьдесят четыре военных знамени; лишь немногие из этой огромной массы спасаются невредимыми в свой лагерь. Те, которые заметили из города избиение и бегство своих, отчаялись в своем спасении и увели свои войска назад от укреплений. При слухе об этом тотчас же начинается всеобщее бегство из галльского лагеря. И если бы наши солдаты не были утомлены частыми передвижениями на помощь и напряженным трудом за целый день, то все неприятельские полчища могли бы быть уничтожены. Посланная около полуночи конница нагнала арьергард; много народу было при этом взято в плен и убито; остальные разбегаются по своим общинам.

На следующий день Верцингеториг созвал общее собрание и заявил на нем, что эту войну он начал не ради своих личных выгод, но ради общей свободы; так как необходимо покориться судьбе, то он отдает себя в распоряжение собрания: пусть оно благоволит сделать выбор – или его смертью удовлетворить римлян, или выдать его живым. По этому поводу отправили к Цезарю послов. Он приказывает им выдать оружие и привести князей. Сам он сел в укреплениях перед лагерем. Туда приводят вождей; Верцингеторига выдают, оружие положено. Эдуев и арвернов Цезарь приберег в расчете снова приобрести через них влияние на их общины; остальных пленных он распределил во всем своем войске по человеку на солдата в качестве военной добычи.

По окончании этой войны он отправляется в страну эдуев и снова покоряет их общину. Прибывшие туда послы от арвернов обещают исполнить все его требования. Он приказывает дать большое число заложников. Легионы он отпускает на зимние квартиры. Около двадцати тысяч человек он возвращает эдуям и арвернам. Т. Лабиена посылает в страну секванов с двумя легионами и конницей; к нему прикомандировывает М. Семпрония Рутила. Легаты Г. Фабий и Л. Минуций Басил получают приказ зимовать у ремов для ограждения их от каких-либо обид со стороны их соседей – белловаков. Г. Антистия Регина он посылает к амбиваретам, Т. Секстия – к битуригам, Г. Каниния Ребила – к рутенам, каждого с одним легионом. Кв. Туллий Цицерон и П. Сульпиций должны были занять зимние квартиры в городах эдуев Кабиллоне и Матисконе для обеспечения подвоза провианта. А сам он решил зимовать в Бибракте. На основании донесения Цезаря об этой победе в Риме назначается двадцатидневное молебствие.

Твои постоянные просьбы, Бальб [104] , заставили меня наконец взяться за очень трудное дело, от которого я изо дня в день отказывался; иначе отказ этот стали бы объяснять не трудностью предмета, но моей ленью. Ввиду отсутствия связи между ранними и последующими сочинениями нашего Цезаря я продолжал его записки [«О Галльской войне»] и довел его последний неоконченный труд о событиях, начиная с похода в Александрию, не до конца междоусобной распри, которого мы не видим, но до конца жизни Цезаря. О, если бы мои читатели могли знать, как неохотно взялся я за эту работу! Тогда им легче было бы избавить меня от обвинения в глупости и притязательности, именно что я сам отвел себе центральное место среди сочинений Цезаря. С каким старанием ни обрабатывали другие писатели свои сочинения, но, по общему признанию, ни одно из них не может сравниться по изяществу формы с этими записками. Они были изданы с целью сообщить будущим историкам достаточные сведения о столь важных деяниях; но они встретили такое единодушное одобрение, что можно сказать, у историков предвосхищен материал для работы, а не сообщен им. Но этому обстоятельству мы имеем право удивляться более, чем кто-либо другой: все другие знают красоту и обработанность его сочинений, а мы знаем также, с какой легкостью и быстротой он их написал. Но Цезарь был не только весьма искусным и изящным стилистом: он обладал также истинным умением излагать свои замыслы. Что касается меня, то мне даже не удалось принять участия в Александрийской и Африканской войнах; хотя войны эти я отчасти знаю из рассказов самого Цезаря, но, конечно, мы иначе слушаем то, что непосредственно пленяет нас новизной и изумительностью передаваемых событий, чем то, о чем мы должны будем говорить как свидетели. Но, впрочем, запасаясь всевозможными оговорками во избежание сравнения меня с Цезарем, я, несомненно, тем самым навлекаю на себя указанное обвинение в притязательности, именно что я как будто бы думаю, что кто-либо действительно признает возможным сравнивать меня с Цезарем. Прощай!

Так как Цезарь покорил всю Галлию и, начиная с прошлого лета, все время без перерыва провел в военных действиях, то он хотел дать своим солдатам отдых на зимних квартирах от их напряженных трудов. Но стали приходить известия, что многие общины единовременно задумывают возобновить войну и составляют тайные заговоры. В качестве правдоподобной причины этого обстоятельства указывали на общераспространенное среди галлов убеждение, что какая бы боевая масса ни была сосредоточена в одном месте, она не может дать должный отпор римлянам; но если несколько общин откроют военные действия в различных пунктах одновременно, то армия римского народа не будет иметь ни времени, ни сил энергично воевать во всех пунктах и всюду поспевать со своей помощью; но только ни одно племя не должно отказываться от этой неприятной участи, если благодаря такому выигрышу времени остальным удастся отвоевать себе свободу.

Чтобы не дать этим мечтаниям галлов укрепиться, Цезарь назначил комендантом своего зимнего лагеря квестора М. Антония, а сам в сопровождении конного отряда отправился накануне январских календ из города Бибракты к 13-му легиону, стоявшему, по его распоряжению, на эдуйской границе в области битуригов, и присоединил к нему зимовавший по соседству 11-й легион. Оставив по две когорты [от каждого легиона] для охраны обоза, он двинулся с остальным войском в богатейшую область битуригов, так как при обширности их земель и многочисленности городов зимовавший у них легион не мог бы удержать их от приготовлений к войне и от заговоров.