Олег Болдырев - Николай Рерих. Запечатлевший тайну

В 1929 году в Нью-Йорке в музее его имени Николай Константинович создает комнату-молельню Преподобного Сергия Радонежского, великого русского святого, которого художник почитал как своего небесного покровителя. В этой молельне, благодаря пожертвованиям сотрудников музея, среди прочих икон хранилась одна старинная икона — образ Радонежского Чудотворца конца XVII века. По проекту Н.К. Рериха и частично на его средства в 1930 году в русской деревне Чураевка в Америке, что неподалеку от Нью-Йорка, строится часовня во имя святого Сергия. На возведение часовни, которая существует и поныне, было получено благословение трех митрополитов: Всеамериканского — Платона, Западноевропейского — Евлогия и Дальневосточного — Мефодия. На ее освящение в апреле 1934 года Н.К. Рерих пишет слово "Святой Сергий — Строитель Русской Духовной Культуры". Затем, уже в китайском Харбине, в 1934 году создаются эскизы для неосуществленной постройки часовни и звонницы в Бариме, Маньчжурия. Был и еще целый ряд проектов Н.К. Рериха, посвященных Преподобному Сергию: "Случайно ли, что на всех путях сужденных вырастают священные знамена Преподобного? Дивно и чудно видеть, как даже в наше смятенное, отягощенное мраком время всюду возносятся светочи храмов и часовен во Имя Преподобного".

В 1913 году мозаика Н.К. Рериха украсила памятник А.И. Куинджи в некрополе Александро-Невской лавры: "Мозаика всегда была одним из любимых моих материалов. Нив чем не выразить монументальность так твердо, как в мозаичных наборах… Мозаика стоит как осколок вечности. В конце концов и вся наша жизнь является своего рода мозаикой… Каждый живописец должен хотя бы немного приобщиться к мозаичному делу. Оно даст ему не поверхностную декоративность, но заставит подумать о сосредоточенном подборе целого хора тонов…. Обобщить и в то же время сохранить все огненные краски камня будет задачей мозаичиста. Но ведь и в жизни каждое обобщение состоит из сочетания отдельных ударов красок, теней и светов".

В 1903 году состоялась первая поездка Николая Константиновича вместе с Еленой Ивановной к княгине Марии Клавдиевне Тенишевой в ее живописное имение Талашкино под Смоленском. В те годы Талашкино было местом, непременно посещаемым русскими художниками, поскольку его хозяйка славилась своей любовью к искусству. Она училась живописи в училище технического рисования барона Штиглица у И.Е. Репина, а затем в Италии и в Париже; была музыкально одаренным человеком, обладала прекрасным сопрано. Всю жизнь она посвятила созданию центров просветительства, возрождению традиционной народной художественной культуры. Искренне стремилась к сохранению лучшего в национальной культуре: "Почему наша старая Русь стала далекой от нас, россиян? Почему не художники, а чиновники и купцы, не ведающие, что есть национальная душа, диктуют моду?…Мои талашкинскпе мастерские есть проба искусства русского. Если бы искусство это достигло совершенства, оно стало бы общемировым". В конце 1890-х годов вместе с подругой детства княгиней Святополк-Четвертинской она создала в Талашкине художественнопромышленные мастерские (столярные, резьбы и росписи по дереву, гончарные, вышивки, плетению кружев и ряд других). К сотрудничеству были приглашены видные русские художники: Е.Д. Поленова, С.В. Малютин, М.А. Врубель, И.И. Левитан, В.А. Серов, Александр и Альбер Бенуа, М.В. Нестеров, К.А. Коровин, И.Е. Репин, скульптор П.П. Трубецкой, композиторы А.А. Андреев, И.Ф. Стравинский и много других талантливых деятелей. В Москве был открыт и успешно работал магазин "Родник" для реализации изделий талашкинских мастерских, получивших широкое признание. Николай Константинович писал: "Присматриваюсь к Талашкину. Видно, душевною потребностью, сознанием твердой и прочной почвы двинулось дело талашкинских школ и музея". Он внес свой весомый вклад в оформление музея русского искусства в Талашкине, создав эскизы для мебели: дивана, стола, кресла, книжного шкафа; а также выполнил три декоративных фриза на тему "Охота. Север". Задуманные предметы отличались большим художественным вкусом, изяществом и единством стиля.

Николай Константинович называл Марию Клавдиевну "созидательницей и собирательницей", неизменно принимая все приглашения Тенишевой к сотрудничеству на ниве искусства, а Мария Клавдиевна высоко ценила огромный талант Н.К. Рериха и считала его лучшим другом в творчестве: "Мне всегда не хватало общения с человеком, живущим одними со мной художественными интересами. Кроме того, Николай Константинович — страстный археолог, а я всю жизнь мечтала с кем-нибудь знающим покопаться в древних могильниках, открыть вместе страницу седого прошлого. Всякий раз, что я находила при раскопках какой-нибудь предмет, говорящий о жизни давно исчезнувших людей, неизъяснимое чувство охватывало меня. Воображение уносило меня туда, куда только один Николай Константинович умел смотреть и увлекать меня за собой, воплощая в форму и образы те давно прошедшие времена, о которых многие смутно подозревают, но не умеют передать во всей полноте. Я зову его Баяном, и это прозвище к нему подходит. Он один дает нам картины того, чего мы нс можем восстановить в своем воображении…

Из всех русских художников, которых я встречала в моей жизни… это единственный, с кем можно было говорить, понимая друг друга с полуслова, культурный, очень образованный, настоящий европеец, не узкий, не односторонний, благовоспитанный и приятный в обращении, незаменимый собеседник, широко понимающий искусство и глубоко им интересующийся. Наши отношения — это братство, сродство душ, которое я так ценю и в которое так верю. Если бы люди чаще подходили друг к другу так, как мы с ним, то много в жизни можно было бы сделать хорошего, прекрасного и честного".

М.К. Тенишева внесла огромный вклад в развитие русского искусства, и Николай Константинович писал на ее уход: "Оглядываюсь с чувством радости на деятельность Марин Клавдиевны. Как мы должны ценить тех людей, которые могут вызывать в нас именно это чувство радости. Пусть и за нею самою в те области, где находится она теперь, идет это чувство радости сознания, что она стремилась к будущему и была в числе тех, которые слагали ступени грядущей культуры. Большой человек — настоящая Марфа-Посадница!"

Постепенно к 1906 году художник отказывается от использования в своей живописи масла и обращается к темпере с ее богатыми "бархатными" тонами. Это знаменует новый этап его творчества. В том же году Николая Константиновича назначают на должность директора школы Общества поощрения художеств. Он радикально обновляет преподавательский состав, пригласив на работу в школу В. В. Матэ, Я.Ф. Ционглинского, А. Афанасьева, автора иллюстраций к сказке П. Ершова "Конек-Горбунок", И.Я. Билибина. Приглаены в школу и старые товарищи по мастерской Куинджи — К. К. Вроблевский, В.И. Зарубин, А.А. Рылов и Н.П. Химона, художественный критик С.К. Маковский, архитектор А.В. Щусев, скульптор И. Андреолетти.