Люк Хардинг - Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире

Почти десять лет Пойтрас работала над трилогией полнометражных фильмов об Америке после событий 11 сентября 2001 года. Первый фильм «Моя страна, моя страна» (2006) описывает многострадальный Ирак после американского вторжения через историю одного из жителей, суннитского врача, который выдвигал свою кандидатуру на выборах 2005 года. Фильм захватывающий, очень трогательный и смелый — в 2007 году он даже выдвигался на «Оскар».

Съемки следующего фильма Лауры Пойтрас, «Присяга» (2010), проходили в Йемене и в заливе Гуантанамо. В нем показаны судьбы двух йеменцев, попавших в вихрь антитеррористической войны президента Буша. Один из них, Салим Хамдан, был обвинен в том, что был водителем Усамы бен Ладена. Он был задержан и отправлен в тюрьму Гуантанамо. Другой, его шурин, был телохранителем бен Ладена. Прослеживая их трагические судьбы, Пойтрас подвергает уничижительной критике мрачные годы правления администрации Буша — Чейни.

Реакция американских чиновников была поразительна. В течение шести лет, с 2006 по 2012 год, сотрудники министерства национальной безопасности задерживали Лауру Пойтрас всякий раз, когда та приезжала в США. По ее словам, это случилось около сорока раз. В каждом случае ее допрашивали, конфисковали ноутбуки и мобильные телефоны и требовали рассказать, с кем она встречалась. У нее забирали камеру и блокноты с записями. Иногда ее задерживали на три-четыре часа. Но ничего противозаконного найти так и не удалось.

Однажды, в 2011 году, когда ее в очередной раз задержали в международном аэропорту имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке, она отказалась отвечать на вопросы о своей работе, ссылаясь на первую поправку конституции. Тогда пограничник сказал ей: «Если вы не ответите на наши вопросы, то мы найдем ответы в вашем электронном оборудовании».

В ответ на преследования Лаура Пойтрас переключилась на новую стратегию. Она стала настоящим экспертом в вопросах шифрования информации. Научилась защищать исходные материалы. Она поняла, почему — с учетом роста шпионских возможностей АНБ — это иногда бывает очень важно. Она больше не брала с собой в поездки электронные устройства. Кроме того, свой следующий фильм Пойтрас решила снимать и монтировать за пределами Америки. Она временно переселилась в немецкую столицу Берлин.

В 2012 году Пойтрас работала над заключительной частью своей трилогии. Темой на этот раз была Америка и тревожный рост правительственной слежки внутри страны. Одним из интервьюируемых у нее был разоблачитель АНБ Уильям Бинни. По профессии Бинни был математиком. Он прослужил в агентстве почти сорок лет, последнее время занимал пост технического директора и участвовал в автоматизации систем зарубежного прослушивания. В 2001 году он вышел в отставку и потом выдал ряд секретов по поводу слежки внутри страны. В частности, он публично объявил об обмане со стороны руководства АНБ и сборе персональных данных жителей США.

Летом того же года Пойтрас сняла для сайта New York Times короткометражный фильм, который являлся составной частью ее незавершенного производства. В сопроводительной статье Пойтрас описала, каково это — быть «целью» АНБ.

Сноуден наблюдал, как власти обращаются с Лаурой Пойтрас. Он знал, кто она такая и через что ей пришлось пройти. Когда журналист New York Times впоследствии спросил у Сноудена, почему тот добивался встречи с Гринвальдом и Пойтрас, а не с журналистами американской газеты, Сноуден ответил: «После событий 11 сентября многие из новостных таблоидов в Америке отказались от былой роли «неусыпного ока» для власть имущих. Они фактически сняли с себя готовность бросить вызов излишествам и злоупотреблениям со стороны правительства, опасаясь, что их уличат в отсутствии должного патриотизма и накажут в период разжигания националистических идей. В чисто деловом отношении такая стратегия представлялась вполне очевидной, но то, что было выгодно для прессы, в итоге дорого обошлось общественности. Самые крупные СМИ еще только начинают оправляться от того холодного периода».

Потом он рассказал: «Лаура и Гленн — это те немногие, кто писал на весьма спорные темы на протяжении всего этого сложного периода, даже перед лицом иссушающей личной критики. Это привело к тому, что Лаура вообще стала целью ожесточенного преследования… Она продемонстрировала недюжинную храбрость, личный опыт и навыки, чтобы справиться с самой сложной задачей, которая может стоять перед любым журналистом, — сообщить о тайных злодеяниях самого сильного правительства в мире. И тем самым сделала для себя вполне определенный выбор».

В Берлине Пойтрас долго размышляла по поводу электронного послания, которое ей направил Эдвард Сноуден: «Я высокопоставленный сотрудник разведывательного сообщества. Я не собираюсь впустую тратить ваше время…» (Подобное заявление все-таки было преувеличением. Не с точки зрения доступа Сноудена к секретным материалам, а с точки зрения его должности — он был всего лишь инфраструктурным аналитиком.) Сноуден попросил у нее шифровальный ключ. Она этот ключ дала. И предприняла другие шаги, чтобы убедить Сноудена — тогда все еще анонимного корреспондента, — что понимает важность безопасной переписки. «Я довольно быстро заинтересовалась, — говорит она. — В тот момент я думала о том, законно ли все это или меня ждет какая-то ловушка. Я разрывалась на части. И в голову лезли разные мысли».

Пойтрас написала: «Я не знаю, кто вы такой и действуете ли вы на законных основаниях. Может быть, вы просто сумасшедший или пытаетесь заманить меня в какую-то ловушку».

Сноуден ответил: «Я не собираюсь ни о чем вас расспрашивать. Я лишь хочу кое-что вам рассказать».

Пойтрас спросила, знает ли Сноуден о подробностях ее задержаний при въезде в США. Он ответил, что не знает. Но пояснил, что «выбрал» ее из-за тех преследований, которым она подвергалась. У агентств безопасности имелась возможность выследить и контролировать «любого человека», не только Лауру Пойтрас, — при пересечении государственных границ, на улицах города, сказал он. «Держу пари, что вам не нравится такая система. Только вы можете рассказать всем об этом».

Если уж на то пошло, то в этот период Пойтрас была в каком-то смысле еще большим параноиком, чем тот же Сноуден. Она с подозрением и нарастающей тревогой следила за тем, как власти плетут вокруг нее заговор. И не особенно это скрывают. Тем временем на Гавайях Сноуден предпринимал беспрецедентные меры предосторожности. Он никогда не посылал сообщений из дома или офиса. «Он пояснил, что с его стороны вести диалог очень трудно. Для этого он переезжал в другое место. И никогда не связывался со мной через свои обычные сети. В общем, он создал себе определенное прикрытие», — рассказывает Пойтрас.