Люк Хардинг - Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире

Поток электронных писем продолжался. Сообщения приходили по одному в неделю. Обычно она получала их в выходные, когда Сноуден мог куда-то уехать. Тон посланий был обычно серьезным, хотя иногда проскальзывали и шутливые фразы. Однажды Сноуден посоветовал Пойтрас засунуть свой мобильный телефон в морозилку. «Он — удивительный автор. Его электронные послания великолепны. Все читались на одном дыхании, как триллер», — вспоминает она. Сноудену очень хотелось поддерживать регулярную переписку, но ему трудно было находить для этого безопасные места. При этом он не сообщал о себе ничего, никаких личных деталей.

А потом Сноуден выдал ей ошеломляющую новость. Это была просто бомба. Он сказал, что у него находится президентская политическая директива № 20, сверхсекретный документ объемом 18 страниц, выпущенный в октябре 2012 года. Согласно этому документу, Обама издал тайный приказ о том, чтобы высокопоставленные чиновники службы национальной безопасности и разведки составили список потенциальных зарубежных целей для американских кибератак. Не защиты, а атак! Агентство подключается к оптоволоконным кабелям, перехватывает телефонные переговоры и вообще ведет подслушивание в глобальном масштабе, сказал он. И, по его словам, он мог это все доказать. «Я чуть в обморок не упала!» — рассказывала Лаура Пойтрас.

В этот момент кинодокументалистка начала искать для себя надежные контакты — тех, кто мог бы помочь ей подтвердить подлинность таких заявлений. В Нью-Йорке она консультировалась с Американским союзом защиты гражданских свобод (ACLU). За обедом в Вест-Виллидж, на Манхэттене, она побеседовала с обозревателем Washington Post Бартоном Геллманом. Будучи экспертом по вопросам национальной безопасности, Геллман решил, что информация неизвестного источника представляется достоверной. Но он повел себя немного уклончиво. Тем временем неизвестный корреспондент сообщил, что хотел бы также привлечь Гленна Гринвальда.

Вернувшись в Германию, Пойтрас вела себя очень осторожно, поскольку имелись небезосновательные опасения, что американское посольство в Берлине ведет за ней наблюдение. Во время работы над последним фильмом своей документальной трилогии Пойтрас связывалась с Джулианом Ассанжем, непримиримым врагом официального Вашингтона, который с лета 2012 года скрывался в эквадорском посольстве в Лондоне. Учитывая то, с какими людьми поддерживала отношения, и массу других причин, она наверняка представляла интерес для американских сил безопасности и могла не сомневаться, что ее контакты с кем бы то ни было через любые традиционные средства связи будут проверяться и отслеживаться. Телефоном точно пользоваться было нельзя; электронная почта — тоже средство крайне ненадежное. Как же она могла связаться со своим другом Гринвальдом и рассказать об этом загадочном корреспонденте?

Нужно было как-то устроить личную встречу. Другого выхода попросту не было. В конце марта Лаура Пойтрас возвратилась в Штаты. Отсюда она направила Гринвальду сообщение, предлагая встретиться лично, причем без какой-либо электроники.

Гринвальд как раз собирался лететь в Нью-Йорк, чтобы выступить в Совете по американо-исламским отношениям (CAIR), мусульманской организации гражданских прав. Они встретились в вестибюле отеля «Мариотт» в Йонкерсе, где остановился Гринвальд. Это было малообещающее, просто «ужасное» место встречи, которому предстояло стать первым этапом самой крупной утечки в истории американской разведки.

Пойтрас показала Гринвальду распечатки двух электронных сообщений. Она не знала, что неизвестный корреспондент ранее уже пытался выйти непосредственно на Гринвальда. Можно ли было ему доверять? Или это все-таки самозванец, пытающийся завлечь ее в ловушку? Пойтрас нервничала и хотела поскорее все проверить. «В этих электронных письмах не было никаких деталей, указывающих на личность отправителя. Он себя никак не идентифицировал. Он не сообщил, где работает», — рассказал Гринвальд.

Вместо фактов в электронных посланиях содержался личный манифест радикального толка, в котором Сноуден разъяснял, почему решился передать секретные материалы и какими могут быть неизбежные последствия такого поступка. «Он объяснял, чего добивается и почему пожелал взять на себя такой риск», — говорит Гринвальд. Отправитель в принципе внушал к себе доверие: «Лаура и я инстинктивно чувствовали, что во всем этом сквозит подлинный энтузиазм. Мы оба поняли, что электронные послания заслуживают доверия. [Их тон] настраивал на то, что этот отправитель отнюдь не сумасшедший. Напротив, он умен и весьма искушен в своем деле. И его послания — это не бессвязный набор слов».

У них в голове начал потихоньку формироваться образ таинственного корреспондента — умного, проницательного, политически здравомыслящего, рационального человека, который уже давно вынашивает определенный план. Отправитель раскрывался перед ними постепенно. Журналистам приходилось дожидаться каждого нового эпизода. «Он говорил о том, что очень сильно рискует, что это связано с серьезными разоблачениями, — говорит Гринвальд. — Он не производил впечатление человека легкомысленного или находящегося в плену бредовых идей».

В беседах с Пойтрас Гринвальд выработал свой собственный подход. Чтобы та или иная история могла всколыхнуть общественность, люди должны проявить к ней неподдельный интерес, доказывал Гринвальд. А интерес они проявят только в том случае, если этот анонимный источник продемонстрирует убедительные доказательства незаконной деятельности — неправильного поведения и злоупотреблений со стороны АНБ, которые выходят за рамки любых демократических мандатов. Лучший способ добиться этого заключался в том, чтобы иметь под руками документы служб национальной безопасности: без них было бы трудно стучаться в нужные двери и выносить проблемы на широкое обсуждение.

Таинственный корреспондент повел себя весьма неожиданно. Ранее Пойтрас предположила, что он всегда будет стремиться остаться анонимным. В конце концов, если только выйдет из тени, то сразу же восстановит против себя правоохранительные органы и фактически затянет петлю на собственной шее. Но Сноуден сказал ей следующее: «Я не вычищаю метаинформацию. Надеюсь, вы нарисуете на моей спине мишень и сообщите миру, что все это сделал именно я».

В другом послании Сноуден сообщил, что «трудный этап» по перемещению документов завершен, но теперь начинается опасный этап. «Я почти ощущала, насколько высоки ставки, — говорит Пойтрас. — Он очень беспокоился по поводу своих друзей и родных. Ему не хотелось остаться анонимным. Однако он не хотел, чтобы из-за него пострадали другие люди».