Анатолий Воронин - Второй пояс. Откровения советника

Никулин с особой тщательностью расспросил меня о месте расположения того самого дома, в котором находился плененный «духами» солдат. Хорошо, что я об этом позаботился заранее и, проводя контрольную встречу с агентом, записал все, о чем он тогда мне говорил. При помощи тех уточняющих записей и с использованием фото-планшета, общими усилиями нам удалось все-таки с миллиметровой точностью вычислить тот самый дом.

Я еще не успел вернуться в «Компайн», а наши «соколы» на своих «Грачах» уже наводили шороху в том кишлаке. Правда, они немного переусердствовали и вместе с тем домом стерли с лица земли практически весь кишлак. Хорошо хоть агента, что предоставил эту информацию, в тот момент в нем не оказалось. Наверно, сам понимал, к чему приведет доверительная беседа с мушавером.

Уже позже я случайно узнал, что тот солдат действительно оказался перебежчиком по идейным соображениям и расправились с ним таким жесточайшим образом в назидание другим военнослужащим, втайне помышлявшим о дезертирстве. Поговаривали даже, что главным инициатором этой «акции устрашения» был не кто иной, как сам генерал Варенников. Лично я этим слухам тогда не верил.

С одной стороны, мне тяжело было осознавать свою причастность к убийству соотечественника, а с другой стороны, если он действительно «идейный» перебежчик, то, стало быть, это просто предатель, и еще неизвестно, каких бед мог принести нашим же ребятам. Уж больно свежи были тогда в памяти разговоры о неком «чмыре» по кличке «Рыжий», который, сбежав к «духам», потом пожег своим гранатометом не один десяток советских машин и бронетехники, передвигавшихся по дороге Герат – Кандагар.

Дождливые дни наконец-то закончились, и из Кабула прибыло сразу несколько «бортов». В числе их был и персональный самолет министра обороны Афганистана Рафи, на котором прилетел сам министр со свитой приближенных генералов и полковников.

Меры безопасности в тот день были предприняты беспрецедентные. Да и неудивительно – не так уж часто высокопоставленные лица такого ранга балуют Кандагар своими визитами. Вся дорога от аэропорта до города была напичкана временными постами боевого охранения. Почти через каждые сто – двести метров стояли танк, БТР или БМП. Руководство 2-го армейского корпуса оголило практически все посты первого пояса обороны города, поснимав с них всю бронетехнику и перебросив ее на эту «блатную» дорогу.

Как всегда, не обошлось без перегибов.

В боксах танкового полка довольно долгое время простаивала вполне боеспособная бронетехника, на которую просто не хватало экипажей. И вот до чего в тот день додумались эти «муртузеи». После того как на дорогу выставили танки с экипажами, большинство механиков-водителей погрузили на «шишигу» и увезли обратно в часть. Там они выгнали из боксов простаивающие без дела танки и бээмпэшки, на которые командир полка усадил попавшихся под руку сарбозов, после чего вся эта кавалькада двинулась на боевое охранение.

Надо было видеть эту разношерстную публику, среди которых в большинстве были обычные «чмошники» с полевых кухонь и прочих подсобных подразделений, ни разу не державшие в своих руках оружия. Им его и сейчас не выдали. Так они и сидели на танках в засаленных сарбозовских «дрешах», но в новехоньких шлемофонах на бестолковых головах.

Ох, и поприкалывались же мы в тот день, глядя на этих огородных пугал.

А день этот – 14 марта 1988 года – был примечателен тем, что на восточной окраине Кандагара, недалеко от автомагистрали Кандагар – Калат, открывался завод по ремонту бронетехники и артвооружения. На это торжественное мероприятие собственно и прилетел министр обороны, где он должен был перерезать ленточку, тем самым подводя итог затянувшемуся долгострою.

Этот завод советские специалисты начинали строить еще во времена правления короля Захир Шаха. По замыслу проектировщиков, на совершенно пустом месте должен был появиться компактный завод по ремонту сельскохозяйственной техники. Что-то типа РМС или РМЗ провинциального значения.

До Саурской революции наши строители успели возвести железобетонные модули основного цеха завода, компрессорной, электростанции и котельной. Но наступившее затем военное лихолетье внесло свои коррективы в строительный процесс. Строители вернулись домой, а «стройка века» была заморожена на неопределенное время.

Кому в голову пришла идея о реанимации и перепрофилировании завода, никто из нас не знал. Но думаю, что не обошлось здесь без мудрого совета какого-нибудь высокопоставленного шурави. Сами афганцы до такого вряд ли бы додумались.

И пошло, и поехало.

В 1985 году в Кандагар прислали военных строителей, которые и должны были довести строительство завода до логического конца.

Громко сказано – «военные строители». Кадровым военным среди них был только руководитель этого военно-строительного отряда. Остальные же специалисты были обычными резервистами, завербованными военными комиссариатами по всему Союзу и укомплектованными где-то под Кушкой в отдельный военно-строительный отряд, который по своей численности едва ли превышал среднестатистический мотострелковый взвод.

Первое время строители жили в ооновском городке, в обыкновенных брезентовых палатках, параллельно строя для себя капитальное кирпичное общежитие, которое они возвели в рекордно короткие строки. Да и неудивительно, кому хотелось быть мишенью для душманских эрэсов и мин. Устроив свой быт, строители приступили к реконструкции самого завода. За все предыдущие годы, пока завод был не у дел, «духи» неоднократно обстреливали его территорию реактивными снарядами, чем нанесли значительный ущерб тому, что было построено ранее. Поэтому строительство завода фактически пришлось начинать заново.

Трудно им приходилось на этой стройке. С первых же дней возобновления строительства «духи» проявили самое пристальное внимание к этому стратегическому объекту. Моджахеды отлично понимали, чем для них обернется ввод завода в эксплуатацию. Вот и «долбили» они по заводу денно и нощно из всего, что у них имелось на вооружении.

Но как не старались моджахеды, ничего у них из этого не вышло, и завод был наконец-то построен и укомплектован необходимым оборудованием и станками.

Для военных строителей этот день был праздничным, и по этому поводу они все вырядились в цивильные костюмы и надели пестрые галстуки, которых я на их шеях отродясь не видел. С утра за строителями заехал автобус, на котором они ежедневно ездили на свой объект, и под охраной сопровождавшей их царандоевской бээрдээмки они поехали к месту предстоящих торжеств. Туда же направились руководители всех советнических коллективов, в том числе и я.