Анатолий Воронин - Второй пояс. Откровения советника

Мамочка ты моя родная!

У меня даже в горле перехватило.

На черной жестянке, прикрепленной четырьмя шурупами к станине станка, было четко выгравировано: «Астраханский завод кузнечно-прессового оборудования».

Родненький ты мой, землячок, да как же тебя угораздило загреметь в такую даль? Это ж сколько времени ты путешествовал по всему миру, пока попал сюда, на эту чужбину? И что ты собираешься здесь ковать, железная твоя душа?

Я стоял у молота и, поглаживая рукой холодный металл, мысленно представлял, сколько всего пришлось испытать ему по дороге сюда, в Кандагар. Неизвестно еще, на кого ему придется работать уже в ближайшее будущее. Да и придется ли вообще на кого-то работать. Придут вот так вот «духи», да и взорвут все к чертям собачьим. Так и не успеет он показать никому неуемную силу своего удара.

Видать, не нашлось в Кандагаре хорошего специалиста-кузнеца, который смог бы сегодня попробовать молот в деле, показать, на что тот способен. Вот и стоит он теперь в гордом одиночестве, в стороне от других станков, которые, в отличие от него, сейчас крутятся, вертятся, показывая всем, какие, мол, они хорошие.

Ну, извини, землячок, мне пора идти. Ты уж не скучай здесь один. Придет время, и ты еще покажешь, какая сила имеется у русского молота. Прощай, дорогой!

После общения с молотом больше уже не хотелось никуда идти и ничего смотреть. Вон и свита возвращается обратно. Видимо, все уже успели посмотреть.

После относительно прохладного воздуха в цеху уличная жара неприятно ударила в лицо. Да и начавшийся «афганец» своей колючей пылью сразу испортил настроение.

Когда Рафи вышел на улицу, к нему подскочил какой-то афганский полковник со скрещенными саблями на погонах. Судя по изумленному выражению лица министра, я понял, что полковник докладывает о каких-то невероятно интересных вещах.

От того, что я увидел в следующий момент, у меня непроизвольно отвисла челюсть.

Полковник рукой показывал в сторону бронетехники и орудий, что были привезены на завод для ремонта.

Орудия были уже прицеплены к фаркопам двух «шишиг» и готовы к перевозке их к месту назначения. Колеса на БТРе стояли на своих местах, словно никто их оттуда и не снимал. На танке, у которого до этого отсутствовала гусеница, эта самая гусеница была там, где ей и положено было быть. Но больше всего меня поразило, что у танка «с розочкой» из башни торчал вполне нормальный ствол пушки.

Да когда же они успели все это сделать?

Ну, ладно, я все понимаю насчет колес и гусеницы. Наши солдаты наверняка смогли бы за то же самое время все поставить на свои места. Но ствол! Как они умудрились так быстро поменять искореженный ствол танкового орудия? У меня это никак не укладывалось в голове.

А полковник «с саблями» тем временем с воодушевлением рассказывал министру, какие классные специалисты работают на новом военном заводе. Все им нипочем. Для большей убедительности полковник подал сигнал рукой, и вся эта еще недавно не пригодная к эксплуатации военная техника своим ходом пошла за пределы завода.

По всему было видно, что министр очень доволен расторопностью своих подчиненных. Похвалив всех присутствующих за хорошую службу, он сел в черную «Волгу», и вся вереница машин тронулась в обратный путь на аэродром.

А спустя час самолет министра уже выруливал на взлетно-посадочную полосу.

В тот день министр обороны Афганистана в общей сложности находился в провинции чуть больше трех часов, так и не побывав в самом Кандагаре…

А вечером военные строители закатили в своей общаге пир на весь мир.

К этому торжественному дню они, видимо, готовились долго. Самогонки нагнали – пить не перепить. Вкусной жрачки наготовили – есть не переесть.

Одним словом, презентация по-русски.

Веселье было в самом разгаре, когда я поинтересовался у хозяев, как же все-таки удалось афганцам так быстро отремонтировать раскуроченную технику. Мужики долго смеялись над моим вопросом, но потом все-таки не выдержали и раскололись.

Когда строительство завода подходило к завершению, выяснилось, что в Кандагаре нет ни одного специалиста, который смог бы работать на тех станках, что были там установлены. Возможно, такие специалисты в городе и были, но какой здравомыслящий человек пойдет работать на завод, находящийся под патронажем военных. Как только «духи» об этом прознают – прощай голова.

А делать что-то надо же было.

Думали, думали и придумали. Местные чиновники договорилось с кабульскими коллегами, и те вызвались оказать временную «гуманитарную» помощь квалифицированными специалистами.

Где уж они их там понаходили, но в обозначенный день торжественного пуска завода, ровно за час до прилета в Кандагар министра обороны, на «Майдане» приземлился афганский военно-транспортный самолет. На его борту находилось около трех десятков специалистов различного профиля. Были здесь и токари, и фрезеровщики, и сварщики, и даже жестянщики. В аэропорту всех их посадили в большой автобус и сразу же повезли на завод.

До приезда на завод Рафи специалисты встали за станки, на которых хоть как-то умели работать, и в течение получаса тренировались в управлении ими. Потом их снова вывели на двор, и они смешались с толпой подсобных рабочих, работавших на стройке под руководством советских военных строителей.

Как только Рафи покинул завод, следом за ним уехали и кабульские «профи».

– Так кто же теперь будет работать на этом заводе? – удивился я.

– А никто, – ответил мне подвыпивший строитель, которого все мы звали только по отчеству – Семеныч. Семеныч неоднократно выручал нас в самую трудную минуту, когда на нашей вилле не было ни грамма спиртного. В знак благодарности мы частенько приглашали его в нашу баню, чему он был несказанно рад.

Заметив мой удивленный взгляд, Семеныч пояснил:

– Да кому здесь на хрен нужен этот завод. Ты и представить не можешь, столько за время его строительства было всего разворовано и списано. На те деньги, что затрачены на его «реконструкцию», запросто можно было бы с десяток точно таких же заводов понастроить по всему Афганистану. Заметь, новых заводов. Как только мы отсюда уедем, уже на следующий же день с него начнут растаскивать все, что может пригодиться в подсобном хозяйстве. А потом все спишут на «духов». Нарисуют, что было прямое попадание ракеты и все сгорело в огне. Ты думаешь, хоть кто-нибудь будет проверять? Да никому это не надо.

Да-а! Грустная история.

Я решил вернуться к своему вопросу насчет отремонтированной бронетехники и орудий, чем вызвал дружный смех всех строителей. Вдоволь насмеявшись, они наперебой рассказали о том, как все это происходило.