Юрий Айзеншпис - Виктор Цой и другие. Как зажигают звезды

Именно там мои музыканты сочинили и исполнили одну из первых песен на русском языке — «Где тот край?», а вскоре появились другие вещи: «психоделический» «Теремок», «Солнце над нами». Эта песня получила 59 баллов при голосовании на «вторничной коллегии» в кафе «Молодежное». Из 60 возможных — максимум за всю историю голосований. Эта же песня стала гимном московских хиппи. Хиппи в те времена существовали не только в загнивающей Европе, но и у нас. Они носили длинные, не всегда мытые волосы, рисовали цветочки на лице и часто приходили на концерты «Соколов». Хотя прямых контактов и какого-то общения у нас не было.

Помню, правда, как один приметный длинноволосый парень стыдливо пришел к нам в натянутой до ушей клетчатой кепочке на абсолютно голой голове. Деталей произошедшего с ним казуса не помню, вроде его насильственно остригли наголо в одном из отделений милиции. Чего он очень стыдился.

Наиболее ярким представителем московских хиппарей, их неформальным лидером был Дима Солнцев, или «Солнышко». Западное движение «Flower Power» дало толчок «цветочной» тематике текстов наших песен, их основной идее, что возможности добра безграничны.

Был этот цветок чист и непорочен, но жил безрадостно. А поодаль росли и другие цветы, такие же нежные и одинокие. Они хотели жить вечно (хотя зачем, если жизнь так безрадостна?), но грубый медведь их в землю втоптал. Примерно так.

В 1967 году «Сокол» стал признанным лидером в московском бит-клубе, который вскоре из «Молодежного» переехал в кафе «Синяя птица».

Наши выступления проходили не только в помещении кафе, но и на репетиционной базе коллектива ДК «Энергетик» на Раушской набережной. Эта была уже третья база за нашу недолгую историю, самая приличная, и заслуга в ее находке исключительно моя. Первая, помнится, находилась в подвале дома, где жил Ермаков, а следующая во Дворце культуры Института атомной энергии имени Курчатова. В «Энергетике» проходили концерты, собирающие до тысячи человек, готовых платить десять рублей, чтобы услышать своих кумиров. Эти массовые мероприятия уже требовали серьезной организации и охраны, а ведь тогда самого понятия «секьюрити» не существовало. Но охрана была необходима для управления возбужденной толпой: фанаты попадались даже похлеще, чем сейчас, некоторых особо буйных и разгоряченных музыкой и водкой явно требовалось выводить прохладиться. Мне пришла мысль организовать такую службу, чтобы и билеты проверяла, и надзирала за соблюдением порядка.

Интересно, что на эту работу я пригласил несколько своих весьма шпанистых знакомых, приводивших в трепет весь район. Одним из них был авторитетный Сережа Тикунов, громила с квадратной головой и столь же квадратной челюстью. Своим грозным видом он пресекал саму возможность хулиганских выходок в радиусе ста метров.

Умер Сережа, совсем недавно умер, за свою непростую криминальную жизнь растеряв здоровье и силу по тюрьмам и зонам. В роли секьюрити некоторое время выступал и впоследствии «ужасный» Отари Квантришвили, кстати, общаться с ним я продолжал до самой его смерти от пуль киллера.

Встречаясь впоследствии со многими нынешними кумирами эстрады, я неожиданно узнавал, что когда-то и они посещали наши концерты и аплодировали, и завидовали. И тоже решались вступить на этот очень непростой путь. Последнее открытие — Стас Намин — в те годы 16-летний юнец, тоже, оказывается, наш «болельщик». Говорит, здорово было, нравилось.

К началу 1968 г. состав команды изменился. Ушел Сиротский, Тимашова за барабанами сменил Виктор Иванов. В конце 1968 года «Сокол» имел уже собственную концертную программу из двух отделений, большая часть песен была написана Ермаковым и Гончаруком на русском языке. Популярность группы объяснялась еще и тем, что она первой в Москве начала экспериментировать со светомузыкой. При этом практически вся аппаратура в те времена была самодельной, а ее проблемы решались стихийно-романтически.

Например, мы узнали, что в Казани продаются немецкие электрогитары, собрали деньги, снарядили барабанщика, он съездил, привез. У Игоря Гончарука была чешская акустическая шестиструнка — переделали ее на четырехструнку, поставили датчик, появилась бас-гитара. Динамики иногда мы собирали сами — у «Сокола» был свой радиоинженер, который всем этим занимался. Детали доставали отовсюду, откуда было возможно… Корпуса для акустики по чертежам изготовлялись на Войковской в мебельном цехе, сама же акустика производилась на Аэропорте в каком-то институте.

В 1967 группа записала музыку к очень известному мультфильму Хитрука «Фильм, фильм, фильм», причем вокальную партию исполнял Леня Бергер, ныне проживающий в Австралии. Как-то Пугачева его пригласила на свои «Рождественские встречи», тогда мы и свиделись. По-моему, они вместе с Аллой учились. Эта музыка считается визитной карточкой ансамбля, так как других его записей практически не осталось. Хотя нет, был еще фильм «Мне двадцать лет», второе название «Простые парни», который тоже частично озвучивался нами. Наверное, у кого-то записи «Соколов» остались на катушках, но у меня с этим в фонотеке пробел.

Выход «Соколов» на профессиональную сцену связан с именем Альберта Баяджана, известного в те годы концертной программой «Песни народов мира». Он предложил нам роль сопровождающей, аккомпанирующей группы, и мы с радостью согласились. Это была уникальная возможность преодолеть аттестацию и начать легально зарабатывать. Очень прельщала обещанная возможность исполнять наши собственные песни в паузах концертных отделений. Единственное, что удивляло и настораживало Альберта, это наше название, оно почему-то ассоциировалось в его мозгу со станциями метро: — А почему не «Динамо» или «Аэропорт»? Пришлось объяснить, что ведь и птица такая есть. Но название отстоять не удалось, и для афиш мы стали называться «Серебряные струны». Несколько месяцев продолжался бурный репетиционный период, с утра до вечера, без суббот и воскресений. Уровень игры требовался высокий, в комиссии сидели весьма дотошные профи, которые могли зарубить практически за одну неверную гармонию, за одну «киксу». Думаю, квалификацию прошли бы далеко не все из нынешних музыкантов, избалованных имитацией игры под фанеру. Экзамен мы сдавали в Управлении культуры, сильно волновались, но все закончилось успешно, музыканты получили квалификацию и тарифные ставки. Было это в марте 1967-го, в год 50-летия СССР. И вскоре новое название «Сокол» начало красоваться на афишах под надписью «Поет заслуженный артист Абхазской ССР Альберт Баяджан».