Руаль Амундсен - Моя жизнь. Южный полюс

Решив эту проблему, мы на следующий день продолжали путь. Температура все понижалась по мере того, как мы удалялись от края барьера. Если и дальше так будет, нас ждут сильные морозы на подходах к полюсу. Рельеф по-прежнему был ровным и плоским. У нас было такое чувство, будто мы все время поднимаемся в гору, но потом выяснилось, что это нам просто казалось. Трещины не попадались, и мы надеялись совсем избежать их. Естественно было ожидать, что участок вдоль самого края барьера будет особенно богат трещинами, но мы его давно прошли, а льда все не видели. Южнее 80-й параллели снеговой покров был лучше, но собаки заметно устали и сбили ноги, и стартовать по утрам было целой проблемой.

Здесь собаки калечили себе ноги гораздо меньше, чем на морском льду. В нашем походе главной проблемой для них были попадавшиеся нам участки наста. Он был недостаточно прочен, собаки проваливались и ранили себе лапы. Кроме того, снег застревал между когтями и смерзался. Куда хуже достается собакам на морском льду весной и летом. Острый лед режет лапы, а в ранки попадает соль. Приходится защищать их ноги чуть ли не чулками. Здесь в этом не было нужды. В долгом плавании лапы у собак стали нежнее и чувствительнее обычного. Во время первого похода никаких повреждений у них не наблюдалось, хотя условия тогда были скорее хуже, чем теперь. Очевидно, ноги натренировались за зиму.

Третьего марта мы достигли 81° южной широты. Температура в этот день понизилась до минус 43°, это было не очень-то приятно. Перемена произошла слишком быстро. Это сказывалось и на людях, и на животных. Мы разбили лагерь в 3 часа дня и сразу же забрались в палатки. Следующий день предполагалось использовать на постройку и разметку склада. Ночь была самая холодная за этот поход – когда мы утром встали, градусник показывал минус 45°. Если сравнить условия в арктических и антарктических областях, мы увидим, что это очень низкая температура. Ведь начало марта соответствует началу сентября в северном полушарии, когда еще стоит лето. Нас удивил такой холод в летнюю пору, особенно когда я припоминал умеренную температуру, какую наблюдал Шеклтон во время своего санного перехода на юг. У меня сразу же родилась догадка, что в средней части барьера Росса, очевидно, есть локальный полюс холода. [46]Сопоставление с наблюдениями, сделанными на английской базе в проливе Мак-Мердо, должно отчасти прояснить этот вопрос. Для полного ответа необходимо знать еще и обстановку на Земле Короля Эдуарда VII. Наблюдения, которые доктор Моусон [47]сейчас проводит на Земле Адели и на барьере дальше к западу, помогут решить эту проблему.

На 81° южной широты мы оставили на складе 14 ящиков собачьего пеммикана, итого 560 килограммов. Шестов для разметки больше не было, и пришлось разбить на доски несколько ящиков. Лучше хоть что-нибудь, чем ничего. Лично я считал, что полуметровых досок будет вполне достаточно, судя по тому, сколько осадков здесь выпадало с тех пор, как мы сюда прибыли. Учитывая время года – весна и лето – осадков было очень мало. Но если в это время года у края барьера осадки незначительны, еще неизвестно, какими они бывают осенью и зимой в глубине материка. Как бы то ни было, лучше хоть что-то, чем совсем ничего. А потому Бьоланду, Хасселю и Стубберюду, которым предстояло на другой день возвращаться под крылышко Линдстрёма, поручили расставить вехи. Как и предыдущий, этот склад обозначили вехами с востока на запад, на 9 километров в каждую сторону. Чтобы знать, в какой стороне склад, если наткнешься на веху в тумане, на всех досках восточного плеча сделали зарубки топором. По правде сказать, небольшие дощечки, быстро теряющиеся вдали на безбрежной равнине, выглядели крайне невзрачно, и я невольно улыбнулся при мысли о том, что ими отмечено место, где хранится ключ от дворца спящей красавицы. Такой мелюзге – и такая честь.

Мы, кому предстояло идти дальше на юг, в тот день предавались праздности. Дневка была особенно нужна собакам. Однако мороз не дал им использовать ее как следует.

На другой день, в 8 утра, мы расстались с тройкой, возвращающейся на север. Мне пришлось отослать домой одну из своих собак – Одина; у него появилась сильная потертость от гренландской упряжи. В моей упряжке остались только пять собак, все они были очень тощие и явно изнуренные. Но сдаваться рано, мы должны, во всяком случае, дойти до 82° южной широты. Я-то мечтал добраться до 83°, однако теперь на это не приходилось надеяться. Начиная с 81° барьер выглядел несколько иначе. До сих пор рельеф был гладким, а тут мы в первый же день увидели много бугров, напоминающих стога сена. Сначала мы не придали особого значения этим небольшим, казалось бы, неровностям.

Но со временем мы научились держать ухо востро и ступать осторожно, когда проходили поблизости от них. А в этот день нас ничто не насторожило. Снеговой покров отличный, температура сносная – минус 23°, – и дневной переход получился вполне приличным. Но уже на следующий день мы получили представление, что означают эти бугры: пошла трещина за трещиной. Не очень широкие, но, насколько мы могли судить, бездонные. В полночь три ведущих собаки в упряжке Хансена – Хельге, Милиус и Ринг – провалились в трещину и повисли на постромках. Хорошо, что ремни выдержали; гибель трех собак была бы для нас очень чувствительной потерей. Как только следующие собаки увидели, что три передовых исчезли, они сейчас же остановились. К счастью, собаки здорово боялись трещин и всегда останавливались, заподозрив неладное. Стало ясно, что похожие на стог бугры образованы сжатием и всегда сопровождаются трещинами.

В этот день преобладала пасмурная погода с плохой видимостью. Временами дул северный ветер, была метель. В перерыве между двумя снежными зарядами мы увидела на востоке три-четыре очень высоких тороса. До них было километров 10. На другой день, 7 марта, мы наблюдали скачок вроде тех, которые несколько раз отмечал Шеклтон. С утра – ясная, тихая погода, температура минус 40°. Ближе к полудню подул зюйд-ост, и во второй половине дня был уже крепкий ветер. Температура воздуха быстро повышалась, и когда мы в 3 часа дня разбили лагерь, было всего минус 18°. Снимаясь со стоянки утром, мы оставили ящик с собачьим пеммиканом на обратный путь и размечали маршрут на юг досками, которые ставили через каждый километр. За день прошли всего 20 километров. Собаки – в особенности мои – страшно исхудали, и вид у них был жалкий. Стало ясно, что они дотянут от силы до 82° южной широты. И то обратный путь одолеть будет непросто. Поэтому мы вечером решили, что довольствуемся 82-й параллелью, затем поворачиваем назад.

На последнем этапе мы ставили наши две палатки лицом к лицу, вход ко входу. Это было очень удобно, так как позволяло передавать еду из палатки в палатку, не выходя наружу. В итоге произошло коренное изменение в нашем походном снаряжении, и родилась идея лучшей пятиместной палатки, какая когда-либо видела свет в полярных областях. В тот вечер мы лежали и дремали в спальных мешках, думая о том о сем, и вдруг нас осенило: если сшить палатки вместе так, как они стоят, отпоров передние стенки, получится одна, гораздо бО́льшая палатка, и в ней пятерым будет куда просторнее, чем в двух трехместных. Идея была воплощена в жизнь, так появилась во всех отношениях идеальная палатка, которой мы пользовались во время перехода к полюсу. Ах, эти случайности! Да только стоит ли беспокоить провидение по таким мелочам…