Николай Рерих - Шамбала. Сердце Азии

Так на красном ковре восемь мусульман непрошенно и нежданно до полуночи славословят Христа и мироздание. Вслед за ними и все лодочники шевелят белыми чалмами и качаются, подпевая. И саазы гудят, как шепот леса. И наш конфуцианец-китаец твердит по-тибетски: «Як поду», т. е. «хорошо». А потом виктрола повторяет «Песнь Леля» Римского-Корсакова, и чутко кивают чалмы кашмирцев. Одно сознание. Кончаем песней про Акбара. И вся полночь проходит без всяких отрицаний. И все обоюдно найденное принято с доброй улыбкой.

Можно ли превратить эту полночь понимания в пошлость безобразия? Вероятно, можно. Видели постыдные письма, посылаемые иностранцами [местным жителям]. Постыдные запросы плоти. Можно заменить улыбку гримасой звероподобности? Конечно, не трудно. Можно вызвать весь ужас безобразия. Можно разрушить всеобщее благо. Можно уйти с клеймом пылающим пошлости. Можно уйти во мрак невежества и предрассудка.

Как и в Сиккиме, так же и в Кашмире поражает духовная понятливость. Не успеете подумать, а уже собеседник делает соответственный жест. И сколько добрых мыслей можно сеять этими струнами чутья.

И опять ритмично перекликаются гребцы: «Ампошьпампошь», «Дазгир-Кашмир», «Шахан-шах – падишах». А значат эти клики: «Страна роз», «Храм», «Царь царей», «Лотос», «Человек», «Все хорошо».

Живем на взгорьях Пир-Панджала. Грозы сплошные, ослепительные, по трое суток. Град в голубиное яйцо. Звезды – свечи! Землетрясения – каждую неделю.

В Сибири есть такие городища на крутых буграх, опоясанные гремучими потоками. Кедровые и сосновые рощи сурово хранят эти жилья, а высоко сверкают белые шапки гор. Дятлы, горлинки, иволги, мускусные бараны и горные козлы. Так и живем в желтом, некрашеном рудовом домике. Если солнце – все напоено хвоею, но если гроза… Трое суток свирепо грохотало и ослепляло ночью кольцо молний. И неслись ливни, и град в голубиное яйцо сразу белил все зеленеющие бугры. Грозно.

Разрешение на Малый Тибет через три недели получено. Тысячи рупий были истрачены на поездки и телеграммы. А тот вообще даже на письма не отвечает.

Серия «Знамена Востока» сложилась [267].

1. «Будда Победитель» перед источником жизни.

2. «Моисей Водитель» на вершине, окруженный сиянием неба.

3. «Сергий Строитель» – самосильно работает.

4. «Дозор Гималаев» в ледниках.

5. «Конфуций Справедливый» – путник в изгнании.

6. «Иенно Гуйо Дья» – друг путников (Япония).

7. «Миларайпа Услышавший» – на восходе познавший голоса дев.

8. «Дордже Дерзнувший» стать лицом к лицу с самим Махакалой.

9. «Сараха – Благая Стрела», не медлящий в благих посылках.

10. «Магомет на горе Хира (весть архангела Гавриила)», предание.

11. «Нагарджуна – Победитель Змия» видит знамение на озере владыки Нагов.

12. «Ойрот – вестник Белого Бурхана», поверие Алтая.

Уже в музее: 13. «Матерь Мира». 14. «Знаки Христа». 15. «Лао-цзы». 16. «Цзонкапа». 17. «Падмасамбхава». 18. «Чаша». 19. «Змий Древний».

В Монголии есть обычай большой древности. В случаях народного бедствия или нужды ламы всходили на высшую гору и с заклинаниями разбрасывали бумажных коней. Конь, как символ Будды, силы и счастья. И, кружась, неслись эти кони валькирий, эти световитовы кони, неся помощь неведомым бедствующим. На Двине сидел Прокопий [268]и благословлял неведомых плывущих; на хребтах Азии ламы слали коней неведомым бедствующим. И в этой неведомости – та же забота об общем благе.

Такие обычаи лам ценны. Это не «сидение под древом», не просьба в пространство, не фигурные движения ритуала, но «приказ» о помощи неведомым бедствующим, горний голос, требующий, чтобы умиротворились беды людские.

И еще два трогательных облика не должны быть забыты. Основатель так называемого манихейства [269], Мани, в III веке распятый на воротах города в Персии за синтез учений и за идею общины. Другой – гуру Камбала, отдавший голову свою как символ преданности и служения. И Камбала, и белые кони в сущности тоже входят в «Знамена Востока».

Манихейство жило долго. В самой Италии манихеи, преследуемые, жили до XIV века. Может быть, от них Беноццо Гоццоли [270]воспринял содержание пизанской фрески о четырех встречах царевича Сиддхартхи – Будды, озаривших его сознание. Вместо индийского владетеля движется кавалькада итальянских синьоров… И в некоторых восточных трактовках, точно где-то в глубине понимания, чудится характерная фантастика Гоццоли, с его пышно-узорными скалами и хвойными деревьями, с его золочеными чепраками и навершияши ярких знамен. Ручные «пардусы» [271]Востока сидят за седлом, и чалма охотно обвивает шлем, как на символах крестоносцев. Что это? Отзвучия Крестовых походов, о которых мечтал даже Герри Мет де Блес [272]? Или более древняя организация синтеза верований Мани пронизала и связала сознание Востока и Запада?..

И еще подробность, связующая Восток и Запад. Помните ли турфанскую Матерь Мира с младенцем? Среди Азии, может быть, несториане [273]или манихеи оставили этот облик. Или, вернее, этот облик остался претворенным от времен гораздо более древних. Кали или Гуаньинь [274]– кто знает сколько им веков? За ними скрывается жена и змий. Древность этого символа уже неисчислима. Не к библейской странице, не к символам Каббалы ведет этот облик. Несуществующие материки уже сложили красоту Матери Мира – этой Materia Lucida [светоносной материи]. Только невежество толкует о незнании древности.

Спрашиваете, как мы обходимся без театров? У нас театр ежедневный, только без подмостков, а в жизни. То китайский театр, с легендами о небывалых народах. То зловещий балет кашмирских купцов-шайтанов. То угрожающий монолог полицейского. То драма разбиваемой волнами лодки. То процессии коней. То тихие вечерние песни. То фуриозо [275]града и землетрясения. И не нужно вешать ветшающие холсты, не надо марать лиц, когда весь мир участвует в мистерии эволюции. Когда обновленные понятия входят в жизнь повелительно в новообразованиях вселенской красоты.

В Монголии поход объявлялся посылкой стрелы князю-нойону. Стрела, прилетевшая к Федору Тирону [276], шла с востока.

Юрий едет на коне из Яркенда. Я и китаец – на конях из Хотана. У моего [клеймо] – звезда; у яркендского коня китайское – крест в квадрате.

Индра, Агни и Сурья – воздух, огонь и солнце! Индусская Тримурти – Троица – остается позади. Древняя Сарасвати [278]Вед – великий Инд – ведет к своим снежным истокам. Если Ганг – приветствие, сидение, сосредоточение, то Инд – движение, неуклонность, стремительность. Как притягательно неуклонны пути движения народов через Гиндукуш и Памир!