Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета

Все вышесказанное относится и к монгольскому языку, но следить за языком монголов можем с той поры, когда монгольская народность проявила себя как национальное целое со своим единым языком. […]

Переходя к рассмотрению монгольского языка и письменности, упомянем, что монголы выдвинулись на историческую арену в начале XIII в. Они тогда объединились и образовали одно государство из монгольских и родственных племен.

В этом государственном образовании основную ячейку составляли монголы. Они-то, без сомнения, имели свой язык, который стал государственным.

По степени своей культурности это был народ, стоящий на грани между звероловами и скотоводами, и, надо полагать, с преобладанием звероловства, что доказывается обилием сказаний об общественных облавах, устраиваемых в то время. Да и все военное искусство, проявленное монголами того времени, было выработано в общественно-охотничьем быту.

Когда народность жила на своей территории своим, так сказать, кругом, то язык ее был очень беден, но когда монголы стали сталкиваться с новыми племенами и народами, то жизнь их уже вышла из обычной колеи. Вместе с этим и язык их стал приобретать новые понятия, иными словами, стал обогащаться.

Вообще же культурность народа в языковом смысле доказывается фактом существования письменного языка, о чем уже упомянуто выше. Письменность, или письменный язык, придает устойчивость этой культурности. Кроме того, она служит орудием его дальнейшего развития и объединяет гораздо крепче, чем язык разговорный, который подвержен большой подвижности и переменам.

Когда же явилась письменность у разных народов, в том числе и у монголов? Зачатки письма возникли у человечества в незапамятные времена. Затем явилось уже письмо в современной форме у немногих народов около 4000–5000 лет до христианской эры.

Остальные народы уже разновременно заимствовали у них письмена, приспособляя их к своему языку. Так, исследователи говорят, что столь известные теперь латинский и греческий алфавиты, послужившие затем праотцом, если можно так выразиться, письмен всех европейских народов, были переняты из финикийского, который, в свою очередь, был заимствован у египтян. Это же финикийское письмо послужило началом европейского, арабского и сирийского письмен.

От последних были новые заимствования. Например, из сирийского письма было заимствовано согдийское (Согдиана – государство, существовавшее в нынешнем Туркестане), а из согдийского – уйгурское.

Это-то уйгурское письмо послужило началом письма, про которое и будет дальнейшая речь.

Всякая бесписьменная народность с развитием своей жизни и при условии самостоятельности национальной культуры ищет для практических целей, сношений и передачи своих мыслей уже более прочное и культурное достояние для своего языка, а именно письменность.

Так и монголы в самом начале своей истории столкнулись на западе от своих кочевий с уйгурами, народом, стоявшим на другом уровне культуры, а именно на скотоводческо-земледельческом, кочево-оседлом, и отличавшимся языком хотя и родственным, но более культурным и имевшим уже свою письменность, о происхождении которой только что сказано. Историки рассказывают, что хан, выведший монголов на мировую сцену, будто узнал о существовании уйгурского письма только при пленении хранителя государственной печати. Это, по-видимому, рассказ для некоторого умаления монгольского завоевателя, но верно то, что в то время у монголов не было своего письма.

Поэтому монголы переняли уйгурское письмо сперва в чистом виде. Во время беспрерывных военных походов им, в сущности, некогда было заниматься окончательной переделкой этого письма для своего языка.

Вместе с письмом они познакомились с новым языком, который был гораздо богаче тогдашнего языка чистых скотоводов-звероловов.

Когда же кончились военные походы при Чингисхане и его преемниках, то в руках монголов оказалась почти половина тогдашнего мира и жизнь стала переходить на мирное положение.

Тогда внук основателя монгольского государства Хубилай счел неудобным для победоносного монгольского народа заимствованное письмо и приказал тибетскому Пагба-ламе составить для монголов оригинальное письмо. Этот тибетец составил так называемое квадратное письмо, введенное затем в употребление в канцеляриях для официальной переписки. Это письмо продержалось до смерти хана Хубилая, затем постепенно исчезло и теперь уже забыто народом.

Смерть долго царствовавшего Хубилая как бы избавила монгольский народ от квадратного письма, которое уже начало проводить к ним китайскую культуру, как письмо, очень приспособленное для транскрипции китайских слов.

Монголы снова возвратились к уйгурскому письму, вытесненному в канцеляриях, но оставшемуся у народа вместе с новыми понятиями чужой культуры.

Теперь монголы могли остаться при культурных заимствованиях от родственного по крови и быту уйгурского народа [298], в том числе и письменности.

Но когда язык и культурные потребности монголов стали развиваться, тогда почувствовалась недостаточность уйгурского письма для монгольского языка, и тибетскому ламе Чойджи-Одзэру в 1310-х годах пришлось произвести реформу в уйгурском письме согласно требованиям монгольского языка [299]. Так появилось монгольское письмо, полученное путем переделки заимствованного уйгурского письма.

До этого времени монголы пользовались собственно уйгурским письмом. Памятников этого письма осталось немного, и то только благодаря тому, что письмена были или высечены на камне, или воспроизведены на металлах, или попали к оседлым, более культурным народностям, как европейцы и китайцы. Условия кочевой жизни, конечно, не благоприятствовали ни распространению, ни сохранению письменности. Памятники периода уйгурского письма для монгольского языка следующие:

1) так называемый Чингисов камень;

2) письма хана Гуюка к римскому папе;

3) письма иль-ханов Персии – Аргуна и Ульзэйту – королю Франции Филипп у IV Красивому;

4) пайцзы золотоордынского хана Абдулы и др. мелкие памятники.

Затем, к таким же произведениям на монгольском языке, но уйгурскими буквами относилась и летопись «Юань-чао-ми-ши», написанная около 1240 г. [300]Подлинник этой летописи пока не найден, но сохранились транскрипция и перевод ее на китайском языке.

Возвратившись к уйгурскому письму после задержки его развития Хубилай-ханом, монголы приспособили это письмо к своему языку, как уже сказано, в начале XIV в. Этот век, как известно, был свидетелем падения монгольских династий во всех завоеванных странах. В самой же коренной Монголии еще оставался великий хан, который едва удерживал разваливавшееся единство монгольских племен. Поэтому конец этого и весь XV в. можно считать эпохой междоусобных войн между отдельными князьями.