Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета

Академик Б. Я. Владимирцов высоко оценивал работы Г. Ц. Цыбикова по монгольским языкам, особенно мысли по истории монгольского письменного языка, его взаимодействию с другими языками народов Центральной Азии – уйгуров и тибетцев.

Г. Ц. Цыбиков, не ограничиваясь составлением учебников, сам занимался преподаванием литературного языка в Бурятском педагогическом техникуме и на различных краткосрочных курсах по подготовке столь нужных тогда национальных кадров специалистов, которые становились в свою очередь преподавателями сельских бурятских школ и пунктов по ликвидации неграмотности, работниками аймачных, хошунных и сомонных советских учреждений.

Будучи одним из ведущих научных сотрудников Буручкома и Научного общества им. Доржи Банзарова, Г. Ц. Цыбиков принимал деятельное участие и в других областях языкового строительства в Бурятской АССР. Так, например, на широко известном культурно-национальном совещании 1926 г. он сделал доклад о письменном монгольском языке, являвшемся тогда литературным языком и для бурят. Этот доклад спустя два года был опубликован в виде отдельной брошюры под названием «Монгольская письменность как орудие национальной культуры».

На фоне истории возникновения и распространения письма у народов вообще и у монголов в частности Г. Ц. Цыбиков в своей брошюре рассматривал вопросы разработки орфографии и терминологии. При этом он высказался за реформирование, но сохранение старомонгольской письменности у бурят, мотивируя это тем, что на основе этой письменности монголоязычными народами создана большая литература. Вслед за этим он выдвинул предложение о переводе новых терминов в национализированной форме.

Обсуждение проблемы письменности на первом культурно-национальном совещании Бурятской республики показало, что большинство представителей бурятской интеллигенции середины 1920-х гг. ратовали так же, как и Г. Ц. Цыбиков, за сохранение старомонгольской письменности и не были подготовлены к восприятию идеи латинизации письменности.

Однако дальнейший ход культурно-национального и языкового строительства в Бурятии со всей очевидностью показал, что старомонгольская письменность, непригодная для передачи фонетического состава и грамматических форм разговорного бурятского языка, не могла служить орудием массового распространения просвещения и широкого поднятия культуры бурятского народа.

За свою защиту старомонгольской письменности Г. Ц. Цыбиков неоднократно и, надо заметить, справедливо подвергался критике. У него хватило научного и гражданского мужества признать свою ошибку, что он и сделал в одной из своих работ.

Мы приведем здесь выдержку из неопубликованного ответа Г. Ц. Цыбикова от 7 марта 1930 г. на статью Ш. Ибрагимова, в котором он пишет: «Товарищ Ибрагимов обвиняет товарища Цыбикова в том, что он придает большое значение литературному языку, как культурному объединению монгольских племен. Это обвинение считаю более или менее правильным, потому что я слишком переоценивал литературный монгольский язык и его письменность как единственное орудие усвоения массой культуры в данный переходный момент. Революционные сдвиги на Востоке заставили меня отказаться от этого взгляда, что я сделал уже в печати. Но не могу признать утверждения, что я имел в виду какую-то панмонголистическую идею в политическом смысле. Мое исконное отрицательное отношение к панмонголизму видно из всех моих поступков во время такого движения, если считать таковым жалкую попытку основать панмонгольскую государственность во время кратковременного появления на забайкальском горизонте какого-то незначительного авантюриста Ничитойна».

Заслуживает внимания и заявление профессора Г. Ц. Цыбикова, сделанное им 26 февраля 1930 г. на совещании в Бурятском научно-исследовательском институте культуры, обсуждавшем вопрос о латинизации письменности бурят: «Товарищ докладчик несколько раз упоминал мое имя, говоря, что я был противником латинизации бурят-монгольского алфавита. В данное время я отошел от старых своих взглядов. Мне кажется, что не нужно этому удивляться: ведь мы живем в такую эпоху, когда все изменяется, рушатся старые устои жизни и создаются новые, и поэтому изменения в моих взглядах по отношению к реформе алфавита вполне объяснимое явление». Г. Ц. Цыбиков, честно признав свою ошибку, на этом же совещании активно участвовал в обсуждении вопросов по выработке латинизированного алфавита и основ правописания на нем.

В 1924–1928 гг. Г. Ц. Цыбиков занимал пост ученого секретаря Бурятского ученого комитета им. Доржи Банзарова, и на этот сравнительно короткий период падает самая активная пора его плодотворной научной и общественной деятельности, главным образом непосредственное творческое участие в языковом и культурном строительстве в Бурятии. Сотрудничая в Буручкоме, Г. Ц. Цыбиков принимал активное участие в работе терминологической комиссии, созданной в ноябре 1926 г. с целью выработки общественно-политической и научной терминологии для нового бурятского литературного языка. В первую очередь терминологическая комиссия должна была закончить работу по выработке общеупотребительной общественно-политической терминологии и учебно-научных терминов в объеме программы основных предметов единой трудовой школы.

В тот период вопросы языкового строительства в Бурятии приобрели в известной мере международный характер, поскольку в соседней братской Монголии благодаря победе народной революции происходила ломка старой феодально-клерикальной культуры и создавалась новая культура. Примечательно, что в Буручкоме находился постоянный представитель Монгольского ученого комитета С. Буян-Нэмэху. 16 ноября 1926 г. президиум Буручкома принял постановление о необходимости командировать в Монголию члена Буручкома для согласования вопросов терминологии и орфографии с Монгольским ученым комитетом. Г. Ц. Цыбиков вылетел в Улан-Батор.

Среди членов Буручкома Г. Ц. Цыбиков был наиболее опытным и подготовленным ученым для ответственной заграничной командировки. В Улан-Баторе Г. Ц. Цыбиков находился с 22 апреля по 1 июня 1927 г. Со дня вылета из Верхнеудинска и до дня возвращения домой он вел дневник, который до 1958 г. хранился у его вдовы Лхамы Норбоевой в Урдо-Аге и был передан ею в Рукописный отдел БИОН СО АН СССР. На титульном листе имеется заголовок, написанный автором: «Дневник по поездке в Ургу (20.IV.—9.VI.1927 г.) командированного в Улан-Батор-хото ученого секретаря Буручкома Гомбожаба Цэбековича Цыбикова» [8].