Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая

Многие громко звали меня по имени. Как только пирога подошла к песчаному берегу, она была разом вытащена высоко на песок целой толпой туземцев. Я сошел с платформы и, раздав окружавшим нас жителям Тиары свои вещи, отправился в деревню, где нам указали большую хижину, в которой были поставлены привезенные мною столик и складная скамейка.

Среди обступивших меня туземцев я узнал троих, которые были в Гарагаси месяца два тому назад. Имена их занесены в мою записную книжку. Взяв ее из кармана, я нашел страницу и прочел громко их имена. Очень удивленные и вместе с тем обрадованные, они, один за другим, по мере того, как я произносил их имена, подходили ко мне и по моему знаку усаживались у моих ног; потом целый день они почти не отходили от меня, стараясь услужить мне, чем и как могли.

Каин и Гад также почти не покидали меня. Вся толпа жителей Тиары образовала большой полукруг, молча глядя на меня и на привезенные вещи, при этом я мог удобно разглядеть их физиономии. Здесь, как и в других местах, между совсем плоским и выдающимся немного носом имелись десятки переходов, и, выбрав из целой деревни две крайности, можно представить физиономии двух весьма различных типов.

Но эти отличия – чисто индивидуальные, в чем можно убедиться, рассмотрев физиономии остальных, представляющие всевозможные переходы от одного типа к другому. Я положительно не нахожу основания полагать, что эта раса, живущая на островах, смешанная или отличная от жителей материка.

Я раздал около полуфунта табаку, нарезанного небольшими кусками; этого хватило только пожилым; из молодых табак получили лишь немногие, преимущественно обладающие более красивыми физиономиями. Пока они курили, я занялся рисованием хижин, которые, как и многие в Били-Били, были построены на столбах более 1 м высоты, но, как и вообще все папуасские хижины, состояли преимущественно из крыш. Я обошел затем всю деревню; она была не мала, но не отличалась такой чистотой и уютностью, как деревни моих соседей. Вернувшись к прежнему месту, я застал туземцев готовящими нам обед.

За розданный табак жители Тиары принесли мне по стреле, от которых я не отказался, так как они были очень красиво вырезаны. Я обратил здесь внимание на особенную породу собак с Кар-Кара, отличную от распространенной на материке Новой Гвинеи. Собаки с Кар-Кара имеют толстое, удлиненное туловище, сравнительно очень короткие ноги и толстую морду.

После обеда я обошел остров и сделал эскиз архипелага на запад и юго-запад, записав при этом более тридцати названий островов.

Наш «кобум» был уже нагружен и готов в обратный путь. Все население деревни высыпало на берег посмотреть на наш отъезд. Наша пирога оказалась очень нагруженной подарками разного рода, предназначенными тиарцами для моих спутников. Около Грагера навстречу нам выехала пирога, и несколько человек усердно просили меня заехать к ним.

Я не согласился, так как было поздно, а назавтра я хотел вернуться в Гарагаси. Когда мы вышли из пролива в море, пирогу нашу стало очень сильно качать благодаря значительному волнению. Остров Кар-Кар был ясно виден, хотелось бы туда, так кажется близко, а оттуда на о. Ваг-Ваг, где, по словам Каина, туземцы даже не строят пирог ввиду своей изолированности.

26 августа

Утром, когда я собирался в путь, вернулась пирога с молодежью из Богати. У всех был очень усталый вид. На прощанье, желая подарить туземцам что-нибудь и не имея уже ни кусочка табаку, я придумал очень простое средство дать каждому что-нибудь для него полезное. Я разбил привезенную с холодным чаем бутылку на кусочки величиной с серебряный четвертак; таких кусочков из одной бутылки вышло несколько сотен.

Стекло, будучи для туземцев очень важным материалом (оно служит для бритья, шлифования дерева и вырезания орнаментов), доставило им огромное удовольствие. Вся деревня, даже женщины и дети, собрались около шлюпки, протягивая руки. Хотя ветер был несильный, но попутный, я вернулся в Гарагаси около 4 часов, т. е. употребил почти 6 часов для переезда; на путь из Гарагаси в Били-Били потребовалось часов двенадцать.

Дома нашел все в порядке, хотя, по разным обстоятельствам, я уверен, что немало туземцев побывало в Гарагаси во время моего отсутствия; но они не могли удовлетворить своего любопытства, найдя двери опутанными веревкой и ниткой. Вероятно, они думают, что если дотронуться до веревки у дверей, на них посыплются со всех сторон выстрелы, или, если прикоснуться к нитке, с ними приключится какое-нибудь несчастье.

30 августа

Отправился в Богати и добрался туда только через 6 часов, так как сначала дул ровный ветер, а потом только порывами. Подходя к берегу, где я был 11 месяцев тому назад с офицерами «Витязя», я увидел толпу туземцев, которые присели, когда шлюпка приставала, и оставались в этом положении до тех пор, пока я не приказал им вытащить ее на берег, что было немедленно исполнено. Я обошел деревню, которая мне показалась самой большой между всеми расположенными вокруг бухты Астролябии.

На большой площадке виднелись еще следы плясок, в которых участвовали жители Били-Били, о чем было сказано выше. Высокая барла была украшена зеленью разного рода, которую еще не успели снять, а кушанья, приготовленные по случаю пиршества, доедались туземцами подогретыми еще и сегодня, т. е. на третий день после праздника. Мне также был подан большой кусок «ай буль» (свиньи, убитой по случаю «ая»). Несмотря на все старания, я не мог достать черепа с нижней челюстью. Были принесены два, но без нее.

Коды-Боро снова заговорил о моем поселении в Богати и, желая подтвердить свои слова положительными доводами, повел меня через всю деревню к хижине, откуда вызвал молодую, здоровую, довольно красивую девушку. Что он ей сказал, я не понял. Она же поглядела на меня и, улыбнувшись, юркнула назад. Коды-Боро объяснил мне, что я могу взять ее себе в жены, если поселюсь в Богати, и повел меня далее.

Выйдя из деревни, минут через 5 ходьбы мы подошли к высокой изгороди плантации, перелезли через высокий порог и направились к группе работающих женщин. Коды снова позвал одну; то была недурненькая девочка, лет четырнадцати-пятнадцати. На этот раз я уже знал, что означало его вызывание, и сейчас же покачал головой. Коды, не теряя надежды найти для меня подходящую невесту, кивнул головой, указывая языком [41]по направлению нескольких девушек. Этот смотр невест мне надоел, и я вернулся в деревню, не слушая больше Коды. За отсутствием ветра нельзя было и думать о возвращении в Гарагаси. Я остался ночевать.

31 августа