Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая

Мало-помалу холодная дрожь переходит в жар, сухой бесконечный жар, образы принимают форму фантастической пляски видений. Моя голова слишком тяжела, а рука слишком дрожит, чтобы продолжать писать. Только 9 часов, но лучше всего мне лечь.

Янв[арь] 11. Пять дней подряд досаждала мне лихорадка. Вчера и сегодня у меня был один приступ за день и последний, слабый, в это утро. Чувствую себя много лучше, но колени очень дрожат. Не буду описывать подробно мое состояние за эти пять дней.

Скажу только, что все это время у меня была ужасная головная боль, абсолютное отвращение к пище (или, скорее, к пище, которую я мог достать). Отсутствие пищи (за исключением немного чая и холодного таро вместо хлеба) ослабило меня, и, только поддерживая себя обеими руками, я мог выползти на веранду и сделать три дневных метеорологических наблюдения.

Для того, чтобы, принимая лекарства, донести ложку благополучно до рта, мне приходилось одной рукой поддерживать другую – так ужасно тряслись у меня руки. Вчера голова у меня так кружилась, что я не в силах был сидеть на стуле; лицо мое очень распухло. Сегодня я могу передвигаться, и опухоль на лбу и возле глаз почти исчезла.

За эти дни меня много раз посещали туземцы; считая нежелательным, чтобы они узнали о моей болезни, я появлялся у двери, но, чтобы сократить их визиты, делал серьезное лицо и бросал им немного табака.

Другой неприятностью был Ульсон, вечно хныкающий о нашем положении, о том, что будет, если я долго проболею. Когда я болею, от него нет ни малейшей пользы. Я и сам не люблю, когда со мной нянчатся во время болезни, и почитаю за лучшее оставаться в это время одному, но Ульсон заходит слишком далеко. Он за эти пять дней ни разу не спросил меня, хочу ли я есть, и мне пришлось приказывать ему вскипятить немного воды для чая.

Январь 12. Я совершенно здоров и был в состоянии проделать кое-какую анатомическую работу на веранде.

1янв. 1872 г./20 дек. 1871 г. Пнд. Новый Год встретил 12 выстрелами из 2-х револьверов и потом, выпив целый кокос за здоровье родных и друзей моих, лег спать. Ночью была сильная гроза и шел проливной дождь, который несколько раз шел и днем. Ветер также был силен, много обрубленных лиан падало в лесу и около дома, и я понес очень чувствительную потерю.

Одна сухая лиана сажени 4 дл[иной], висевшая над крышей, свалилась, пронзила крышу и разбила один из термометров моих, тот самый, которым я мерил обыкновенно темп. воды. У меня остаются теперь только 2: один Max. и Min. терм[ометр] на веранде и другой, закопанный на 1 м глубины в земле. Досадно – придется сократить метеорологические наблюдения. Думал, что 6 термометров для Нов[ой] Гвинеи достаточно – оказалось, что нет. Туз[емцев] не было.

2 янв./21 дек. Вт. Ночью свалилось большое подрубленное у корня дерево и легло поперек ручья, было много работы очистить последний от ветвей и листвы. – Погода опять поправилась.

3 янв./22 дек. Срд. Туй принес сегодня очень маленького поросенка, которого собака загрызла, но не успела съесть. Большая редкость животн. пищи и постоянное желание В. [Ульсона] съесть, через 3 месяца поста, кусок мяса были причиною, что я сейчас же взял у Туя маленькое, оч[ень] худое животное, кот[орое] оказалось и для меня интересным, представляя новую (для меня только, может быть) полосатую разновидность.

Темно-бурые полосы сменяли светло-рыжие, грудь, брюхо и ноги были белы. Я отпрепарировал голову, чтобы завтра же исследовать мозг. В. принялся чистить, скоблить и варить поросенка, которого он по всем правилам разделил на завтрак и обед. Смотря на В., приготовляющего и потом едящего (?), можно было видеть, насколько люди – животные плотоядные; надобно видеть, с каким он удовольствием и даже жадностью обглодал все кости и съел кожу.

Он даже сегодня менее, чем обыкновенно, говорил и даже не вздыхал о нашем житье-бытье. Да, кусок говядины – важная вещь. – Мне не кажется удивительным, что люди, прежде имевшие животную пищу, переселясь в местности, не представляющие таковой, стали кушать человеческое мясо, которое к тому же такое вкусное, как говорят. —

– Несколько дней, как я занимаюсь рассматриванием моей коллекции волос папуасов и нахожу много интересных фактов, но одно, и даже самое важное, обстоятельство ускользало от моих наблюдений, именно: распределение волос на голове папуасов, кот[орое] до сих пор считается особенною особенностью этой породы людей. Уже давно мне казалось положение, что волосы папуасов растут пучками или группами, неверным.

Но частый парик моих соседей не позволял мне ясно убедиться, как именно волосы распределялись. На висках и на затылке, в верхней части шеи взрослых индивидуумов можно было видеть, что особенной группировки волос пучками не существует. Я придумывал способы, как бы остричь одного из мальчиков достаточно коротко, чтобы можно было видеть, как волосы растут.

Но как ни придумывал, ничего подходящего не приходило в голову. – Качаясь в койке после сытного нашего сегодняшнего завтрака, я скоро заснул, что было сегодня особенно легко, свежий ветер качал мой гамак. Сквозь сон услыхал я голос, зовущий меня; нехотя открыл я глаза, но сейчас же, увидев зовущих меня, вскочил: это были Коле из Бонгу и мальчик лет 9, очень коротко выстриженный, совершенно соответствующий моим желаниям.

С большим интересом и вниманием осмотрел я его голову и срисовал, что казалось мне особенно важным. Я так углубился в изучение распределения волос, что не обратил внимания на принесенные кокосы и сах[арный] трост[ник]. Моим папуасам стало даже страшно, что я так внимательно изучаю голову Сороя (имя мальчика), и [они] поспешили объявить мне, что хотят идти.

Я с удовольствием подарил им вдвое более, чем обыкновенно даю, и с сожалением отпустил обладателя интересной головы – я бы в 20 раз дал бы ему более, если бы он позволил мне вырезать небольшой кусок кожи головы. Волосы растут не группами или пучками, а совершенно одинаково, как и у нас на всем теле, т. е. грядами, т. е. вол[осы] раст[ут] в большем числе в борозде, чем на маленьких полях нашей кожи, распределение волос на г[олове] мал[ьчика] совершенно гомологично распр[еделению] волос на теле остальных рас. – Это для многих, может быть, кажущееся оч[ень] незначительное наблюдение отняло у меня сон и привело в приятное расположение духа.

Пришедшие несколько человек из Горенду подали мне снова повод к наблюдениям. Лалу попросил [у] меня зеркало и, когда я ему его дал, стал выщипывать себе волосы из усов, кот[орые] росли слишком близко от губ, а также из бровей. Особенно старательно выщипыв[ал] он седые волосы и просил Бонема посмотреть, много ли у него седых волос на голове, и с большим терпением выдерживал, когда я предложил услуги помочь ему и когда для обогащения моей коллекции я стал выщипывать по одному и по несколько волос, что[бы] видеть корни волос. Волосы папуасов очень тонки, тоньше даже европейских, и с очень маленьким корнем.