Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая

Я расположился рисовать и снял копии с 3-х, разговаривая с папуасами, которые расспрашивали, есть ли таковые «телумы» (идолы) в России, как они называются etc., etc. В длину сарая, но укрепленное довольно высоко, так что я не мог удобно рассмотреть его, висело целое бревно, состоящее из целого ряда человекоподобных фигур, но папуасы не захотели трогать его с места. Этот сарай был не иначе других и не представлял, кроме идолов, ничего особенного, что бы подало право считать его храмом, как описанные здания в Доре и Гумбольдт-бай. – Я вынул свой нож, лакомый кусок для каждого, и обещал его за маленький телум. Мне принесли обгорелый и сломанный. Я не взял его, ожидая, что получу больший.

Солнце, выглянувшее после дождя, показывало уже 5 часов, было половина второго, когда я приехал в Бонгу. Я направился к шлюпке, сопровождаемый рукопожатиями и возгласами «Э-ме-ме». В пироге пристал к шлюпке, вернулся к 6 часам домой. Когда вынуты были из шлюпки кокосы, картофель и т. п., В., ожидавший целый груз съестных припасов, был очень разочарован поездкою. «Женщин не показывают и мало дают, да и то кокосы старые и рыба так жестка, как дерево», – ворчал он, принимаясь доваривать бобы к обеду, которые не доварились до половины восьмого, когда я решил обедать. Так встретил я русский НГ [новый год] 1872 в Н. Гвинее.

115 Д. 14 янв. Вскр. 7[?] ч. веч. Ночью и утром был дождь; так как у В. снова лихорадка, то пришлось мне стряпать, а теперь я только что вычерпывал воду из шлюпки – набралось 32 полных ведра, немалая работа наполнить их и вылить за борт, притом, входя и выходя из шлюпки, почти что приходится плыть. – За этой и т. п. работой так устаешь, что очень ясно сознаешь, что для рода человека и его развития вполне необходимо деление труда или… entsage allem und werde froh! что тоже более чем справедливо. —

116 Д. 15 янв. Пнд. – 117 Д. 16 янв. Вт. – Сегодня ночью была сильная гроза, и ветер (S и SW порывами) оч[ень] силен. Лес кругом выл и стонал от его напора, по временам слышался треск ломающихся деревьев, и я думал, что наша крыша слетит в море. Несмотря на бурю, спалось особенно хорошо, в такие ночи почти что нет комаров, как около 1 час. я был разбужен страшным треском и тяжелым падением. Что-то также посыпалось на нашу крышу.

Я выглянул за дверь, темь – ничего не видать, и, предположив, что большая лиана над домом, наконец, свалилась, снова заснул. Утром шум сильного прибоя разбудил меня, и, желая удостовериться, цела ли шлюпка, – вышел. Было 5 час. – начинало светать, и в полумраке я разглядел, что дорога перед моим крыльцом загорожена громадною черною массою выше роста человеческого – оказалось, что большое дерево было сломано ночью ветром и упало перед самою хижиною. Когда здесь падает дерево, то оно не валится, а влечет за собою массу лиан и других паразитных растений. Пришлось топором прочистить себе коридор, чтобы пробраться через зелень.

Так как у В. лихорадка, пришлось отправиться за водой, разложить костер и сварить чай, потом очистить немного места от сломанных ветвей, что[бы] свободно можно было ходить в дом и вниз к ручью. Затем – метеорологические наблюдения и дать лекарство В. Около 7 ½ час. я принялся, наконец, за свою работу, мозг одной птицы, который представлял некот[орые] особенности.

Около 9 ½ час. я принужден был оставить занятия и отправиться рубить дрова к завтраку и обеду, потом, вымыв рис у ручья и сварив его, испекши картофель (сладкий) в золе, расположился завтракать. Когда опять принялся за мозг, было уже 12 ½ час. Проработав до 2-х, я был прерван приходом папуасов, которые мешали мне до 3-х, когда было уже время снова приняться за хозяйство, вымыть посуду, вычистить ножи, наколоть дрова и сходить за водою.

В 4, полураздевшись, вплавь, отправился к шлюпке выкачать воду. От дождя ночью опять набралось 23 ½ ведра. К 5 час. вернувшись (сняв мокрое платье), отправился в 5 в кухонный шалаш приготовить обед. Опять рис с кэрри, картофель и чай. Провозился над этой скучной работою до 6-ти часов. Пообедал, и то не спокойно, да при этом беспрестанно приходилось делать то то, то другое (снимать сушившееся платье, приготовлять ночник, зарядить ружье и т. д.), и даже пить чай не обходится без работы.

Так как сахару у меня уже месяцев около 3 уже нет и так как пат[о]ка с чаем не приходится по вкусу, то я придумал пить чай с сахарным тростником. Вооружившись ножом и большою палкою тростника, я откалываю кору и высасываю сердцевину, причем, запиваю чаем.

Теперь 7 ч. ¾, кончаю писать дневник – прочту несколько страниц какого-нибудь из взятых с собою сочинений, в 9-ть запишу темп[ературу] воздуха, сойду к морю, посмотрю на высоту воды, замечу направление ветра, занесу все это в журнал и с удовольствием засну. – Описал сегодняшний день как прим[ер] многих других на случай, когда, позабыв подробности, буду находить, что мало сделал (в научн[ом] отн[ошении]) в Новой Гвинее.

118 Д. 17 янв. Срд. Вставши сегодня утром, мне вздумалось проверить мои отношения к соседям. 13 ч[исла] они нас приняли очень любезно, увидим, как они отнесутся к моему 2-ому посещению? Пришел Туй и, видя, что я куда-то собираюсь, спросил, куда иду. Услыхав, что я направляюсь в Бонгу, он очень оживился и объявил, что пойдет со мною. Пошли. В., как больной, остался дома. Я отправился в Бонгу докончить кое-какие рисунки идолов и изображений на стенах одного из больших общественных сараев. Дорога вела через Горенду. Здесь присоединился к нам Бонем, Дюгу и другие. Тропинка шла лесом, и мы пришли, наконец, к… [здесь в рукописи недостает нескольких листов].

…был «тамо Бонгу». Довольный приобретениями, я приступил к главному обстоятельству, кот[орое] заставило меня прийти в Бонгу, – к закупке съестных припасов. Рыбы я достал много и свежеиспеченной, ветку бананов и, взвалив все на плечи, фунтов 20, с 2 идолами в карманах и черепом в руке отправился домой. От тяжести и скорой ходьбы я вспотел и, когда еще более высокая вода обдавала ноги, я почувствовал сильный холод и дрожь. Придя в Горенду, я за табак нанял Дигу, кот[орый] взялся нести бананы и пару кокосов из этой последней деревни. Наконец, сильно усталый, добрался домой и едва успел переменить носки и съесть немного рису, как почувствовал приступ пароксизма, кот[орый] сегодня был очень силен, и я был в таком состоянии, что В., рыдая, бросился к моей койке, думая, что я умираю.

Не помню я подобного пароксизма и такого продолжительного жара (почти 6 час. продолжавшегося). При этом я был удивлен интересным наблюдением. При переходе из Froststadium в Hitzestadium я почувствовал странный обман чувств осязания. Я положительно чувствовал, что мое тело растет, голова хватала почти до потолка, пальцы на руках стали так толсты и велики, как мои руки, и я ощущал всю тяжесть разрастающегося тела. Странно, что я при этом не спал, это не был бред, а положительное ощущение, продолжавшееся около 1 часа. Пароксизм был так силен, что я долго буду помнить его.