Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая
- Название:Путешествие на берег Маклая
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «5 редакция»fca24822-af13-11e1-aac2-5924aae99221
- Год:2014
- Город:Москва
- ISBN:978-5-699-29354-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая краткое содержание
Знаменитый русский путешественник и этнограф Николай Николаевич Миклухо-Маклай (1846—1888) открыл цивилизованному миру уникальную природу Новой Гвинеи и экзотическую культуру населявших ее аборигенов. В своих дневниках он рассказал о жизни и приключениях среди диких племен Берега Маклая, названного так еще при жизни исследователя. Сейчас в те места летают самолеты туристических авиалиний, – но первым сошел по трапу на берег загадочной «Папуазии» русский исследователь и натуралист.
В год 150-летия со дня его рождения Миклухо-Маклай был назван ЮНЕСКО Гражданином мира. Его имя носит Институт этнологии и антропологии Российской Академии Наук. День рождения Миклухо-Маклая является профессиональным праздником этнографов.
Миклухо-Маклай отправился в свое путешествие в те времена, когда из туземцев («диких») просвещенные европейцы делали чучела в этнографических целях. Трудно поверить, но еще век с небольшим назад для большинства представителей белой расы было вовсе не очевидно, что готтентот, индеец, папуас – люди.
Лев Толстой, ознакомившись с трудами Маклая, писал ему: «Вы первый несомненно опытом до¬казали, что человек везде человек, то есть доброе, общи¬тельное существо, в общение с которым можно и должно входить только добром и истиной, а не пушками и водкой. <…> все коллекции ваши и все наблюдения научные ничто в сравнении с тем наблюдением о свойствах человека, которое вы сделали, поселившись среди диких, и войдя в общение с ними <…> изложите с величайшей подробностью и с свойственной вам строгой правдивостью все ваши отношения человека с человеком, в которые вы вступали там с людьми. Не знаю, какой вклад в науку, ту, которой вы служите, составят ваши коллекции и открытия, но ваш опыт общения с дикими составит эпоху в той науке, которой я служу, – в науке о том, как жить людям друг с другом. Напишите эту историю, и вы сослужите большую и хорошую службу человечеству. На вашем месте я бы описал подробно все свои похождения, отстранив все, кроме отношений с людьми».
Миклухо-Маклай прожил всего 42 года, но за это время объехал половину земного шара, несколько лет провел в малярийных джунглях «Папуазии», написал сотню научных статей и тысячу страниц дневников, сделал сотни зарисовок повседневной жизни аборигенов, собрал прекрасные этнографические коллекции и даже остановил несколько кровопролитных войн между каннибалами. Они хотели было его съесть, но, на свое счастье, решили сперва немного присмотреться к экзотическому «тамо рус». А когда познакомились с ним поближе, то назвали его «человеком одного слова» – потому что ему можно было верить как никому другому на Земле.
Его дневникам без малого полтора века. Загляните в них – и поймете, что такое настоящая экзотика. Одни говорят: человек человеку – волк. Другие – друг, товарищ и брат. Маклай знал: человек человеку – гость.
Электронная публикация книги Н. Н. Миклухо-Маклая включает полный текст бумажной книги и часть иллюстративного материала. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу с исключительной насыщенностью иллюстрациями, большая часть из которых сделана самим автором. Книга снабжена обширными комментариями, объяснениями экзотических географических реалий; в ней прекрасная печать и белая офсетная бумага. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», будет украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станет прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.
Путешествие на берег Маклая - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Для этого надо было опрок[инуть] или поставить на бок шлюпку, что было для 2-х тяжелою работою, кот[орую], однако же, одолели. Небольшие тали, подаренные мне П. П. Новосиль[ским] (спасибо ему!), очень помогли. Завтра часов в 5 прим[емся] за чистку и смоление шлюпки, значит, в 4 ½ придется встать, теперь 9 ½ – пора, значит, спать, выйдет как раз час[ов] около 7 сна. —
148 Д. 16 февр. Птца. Встал в 4 ½ ч., было еще темно; развел костер и приготовил чай. В. я не мог бы добудиться так рано. В 5 ½ сошли к шлюпке, которая оказалась во многих местах сильно повреждена червями. Приготовив замазку и дав просохнуть шлюпке от ночного дождя, я приказал В. высмолить всю часть ниже ватерлинии. Я был занят около шлюпки, когда пришел впопыхах один из жителей Горенду и объявил, что пришел по просьбе Туя, на которого обрушилось дерево, которое он рубил, и сильно ранило голову, и что он теперь лежит и умирает.
Я собрал все необходимое для перевязки и поспешил в деревню, где нашел ушибленного полулежащим на циновке и жующим тростник. Он был обрадован моим приходом и, видя, что я принес с собою разные вещи для перевязки, охотно снял ту, которая была на голове, из трав и листьев. Рана была немного выше виска и довольно длинная, с очень разорванными краями. Впопыхах я забыл захватить кривые ножницы, кот[орые] оказались необходимы, чтобы обрезать волосы около раны, большими, кот[орые] были со мною, я раздражал только рану.
Мелкокурчавые волосы, слепленные кровью, представляли плотную кору. Кроме пришедшего со мною молодого папуаса, одного старика и малого сына Туя, в целой деревне никого не было – мужчины были на работе в плантациях, женщины, как мне сказал Туй, ушли за аусь и сахарным тростником. Когда я расск[азал] Тую и старику о вчерашней покраже и сообщил подозрение на одного из жителей Горенду, оба заговорили с жаром, что это дурно, но что подозреваемый отдаст нож.

Получив кокос (без требования табака) за визит, я вернулся домой, но, позавтракав, опять возвратился в Горенду с ножницами, корпиею etc., etc. Около меня и Туя, которому я обмывал рану, собралось целое общество, между прочим, находился и предполагаемый вор. Когда я кончил перевязку, я обратился к этому человеку (Макине) и сказал: «Принеси мой нож!», – он очень покойно, совершенно как бы ни в чем не бывало, вытащил требуемый нож и подал мне его. – Это, однако же, случилось [по] требованию, как я узнал потом, других жителей Горенду.
Я был очень доволен этим окончанием дела. Тую я объяснил, чтобы он лежал бы, не ходил бы по солнцу, что он при мне пробовал делать. Бледность была заметна, несмотря на темный цвет лица, она выражалась в более холодном тоне (по выражению живописцев) цвета кожи. Когда я уходил, Туй указал мне на большой сверток аусь и сах[арного] тр[остника], приготовлен[ный] для меня. Это был гонорар за лечение, он не хотел взять табаку за это, кот[орый], однако ж, я ему оставил. – Многие жители Горенду, указывая на деревья, стоявшие у дома, и угрожая мне падением их на дом и на меня, предлагали переселиться в Горенду, прибавляя, что крыша моя нехорошая, что дождь протекает. – В последнем они правы, я заметил сейчас, что луна просвечивает через мою крышу.
149 Д. 17 февр. Сбт. – Кончил рисование моих черепов, они все оказались hypsistenocephali (по Wolcker’у), т. е. длинновысокоголовыми. Был в Горенду перевязать рану Туя и во всей деревне не нашел никого, исключ[ая] 3–4 собак, все были на работе. Туй, должно быть, чувствовал себя лучше и также ушел. В 3 ½ ч. проливной дождь до 6-ти помешал повернуть шлюпку на другую сторону.—
150 Д. 18 февр. Вскр. – В моей довольно однообразной жизни сегодняшний день представляет значительное разнообразие, могу даже сказать, что я ожидал этот день почти 5 мес. Утром, придя в Горенду, я нашел Туя в худшем состоянии, чем третьего дня, рана сильно гноилась и даже над и под глазами распространилась значительная опухоль.
Побранив больного за его легкомысленное вчерашнее гуляние, я перевязал рану и сказал, что вернусь к нему вечером. – Я только что расположился обедать, как прибежал Налай, младш[ий] сын Туя, с приглашением от отца прийти обедать в Горенду, что для меня готова рыба, таро, аусь и сах[арный] тростн[ик]. Пообедав, однако же, дома, я отправился с Налаем и другим пап[уасом], также жит[елем] Горенду, Лалу в деревню. Пройдя ручей, я услыхал за мною восклицание Лалу. Обернувшись и спросив, что такое, узнал, что Л. наступил на змею, которая очень «борле» и от укушения кот[орой] человек умирает.
Я сейчас же вернулся к тому месту. Лалу, указав на змею, спокойно лежащую на тропинке, удалился шагов на 5, постоянно крича: «борле, борле, ака, Маклай муен» (дурно, дурно, нехорошо, М. умрет). Чтобы овладеть животным, мне, к сожалению, пришлось раздавить голову. Позвав В., я отправил мою добычу домой и отправился скорым шагом (солнце садилось) в деревню. По моему обыкновению, мой двукратный свисток предупредил жителей деревни о моем приближении. Я это делал постоянно, чтобы женщины имели бы время спрятаться, зная, что моим соседям не хочется показать мне их, я не желал стеснять их и не показать, что я подкрадываюсь, чтобы подсмотреть их образ жизни etc.
Папуасам очень нравился мой образ действия, видя, что я поступаю с ними открыто и не желаю более видеть, чем они хотят мне показать. При моем свистке прятались в кусты и в хижины. Сегодня то же самое. Пользуясь последними лучами солнца, я перевязал рану и расположился около больного, около которого собралось уже большое общество соседей и также жителей Гумбу и Бонгу.
Туй заметил, что при моем кан-кан-кан (в нос) (назв[ание] моего свистка) все нангли убежали, что это дурно, т[ак] к[ак] М[аклай] – «тамо-билен» (человек хороший). При этом я услыхал за мною женский голос, как будто опровергавший слова Туя, и увидел старую женщину, кот[орая] добродушно улыбалась; это была жена Туя – старая, очень некрасивая, с отвислыми плоскими длинными грудями, с морщинистым телом, к счастью, одетую в род юбки из травы, кот[орая] от пояса опускалась до колен.
Волосы ее висели плоскими масляными прядями или пучками вокруг головы и опускались также на лоб. Несмотря на ее безобразие, она так добродушно улыбалась, что я подошел к ней и пожал ей руку, что ей и окружающим оч[ень] понравилось. Затем из-за хижин появились разных возрастов и небольшие девочки.
Каждый из мужчин представил мне свою жену, я каждой пожимал руку, и только молодые девушки хихикали и прятались. Почти каждая принесла мне по палке с[ахарного] тр[остника] и по пучку аусь. Все, кажется, были довольны новым знакомством или тем, что сбросили лишнее стеснение – прятать своих жен при моем приходе.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: